Портрет тирана

«Средний человек всегда трус», сказал Марк Твен устами полковника Шернборна сто лет назад. Эту истину Сталин усвоил не из книг — из жизни. И свою политику Иосиф-Строитель планировал исходя из этого строительного материала. Только нужно было довести среднего труса до истерии.

Люди перестали употреблять иностранные слова. Боялись собираться вместе. Даже вдвоем. Они склонялись над спичечными коробками, выискивая на этикетке знак свастики…

Я сам это видел.

* * *

Пооктябрьскую историю можно представить в трех периодах.

1917–1924 — людьми руководили убеждения.

1925–1934 — убеждения и страх.

После 1935 года — только страх.

Страдание — это не только голод и нищета, но и унижения, чувство подавленности, страх. Зло общественное слилось с психологическими страданиями. Жизнь под Сталиным стала страшнее смерти. Лишь инстинкт выживания удерживал на поверхности тех, кто еще не утратил способности мыслить.

А те, кто не склонен был к размышлениям? Как они? Они готовы были выть от голода и страха. Но выть в обществе повальной демократии дозволялось лишь серому волку в Брянском лесу (любимая шутка лагерных охранников).

Боязнь перед неумолимой государственной машиной, отчуждение от людей и от природы, бессилие перед злом, постоянное чувство тревоги сделали строителя социализма одиноким как никогда прежде, в самые мрачные эпохи истории народа. Если по счастливой случайности строитель не попадал в государственную тюрьму, он оставался в тюрьме одиночества.

Это происходило в обществе, построенном на принципе коллективизма.

…Шли годы. Одна победная пятилетка сменяла другую. Менялись лозунги, имена врагов народа, менялись местные вожди. Лишь одно страдание оставалось неизменным. А человек хотел жить ради собственного счастья и счастья близких. Цель — ее скоро объявят достигнутой — эта цель стала ему чуждой. Ему претила роль удобрения, которое вожди-всеведы закладывают в землю ради будущего эфемерного урожая.

Но строитель грядущего рая был бессилен перед могучей машиной, его мучило чувство собственного ничтожества. Бесправие перед неумолимым законом и перед людьми, узурпировавшими власть, породило ощущение негативной свободы, свободы от земли и от фабрик, от дома и от людей. Свободы от самого себя.

И пришибленный, запуганный человек, травмированный массовым террором, заболел. Сталинщина довела общество до массового душевного заболевания, когда садистские жестокости одних вызывали мазохистские страдания других.

Война с ее страшными последствиями нанесла новую травму человеческой психике. Но Сталин, главный виновник военных бедствий, и после победы над Гитлером не ослабил тисков. Общество невротиков закоснело в своем недуге.

Медицине известны болезни излечимые и болезни с необратимыми патологическими расстройствами. Сколько поколений должно смениться, чтобы избыть эту трагедию?

Постоянный страх в ожидании расправы — вот знамение эпохи сталинщины. Арест вошел в жизнь как поздний ужин. Не сразу к нему привыкли, но привыкнув, уже не мыслили иной жизни. Вчера взяли соседа слева, сегодня — соседа справа, завтра возьмут меня…

Доносить было вовсе не обязательно. Для того, чтобы отправить человека в тюрьму, достаточно было назвать его фамилию, взять его «на заметку», усомниться в его безграничной преданности Вождю Народов.

Вот американцы называют свою родину страной равных возможностей. Это по меньшей мере нескромно. В сталинской стране каждый мог посадить каждого — достаточно было пожелать квартиру, или жену, или имущество ближнего своего. Ни одно государство не предоставляло гражданам столь великих возможностей.

Народ сам себя брал за шиворот и тащил в тюрьму, в лагерь, на плаху. Мужик мужика грабил, выслеживал, преследовал, арестовывал, стерег и сам себя позорил. Газеты запестрели покаянными выступлениями, разоблачениями, проклятиями, суперпроклятиями…

…21 мая 1937 года «Известия» на первой полосе опубликовали постановление Академии наук об исключении Н.И. Бухарина из своих славных рядов, поскольку названный гражданин использовал свое положение в АН «… во вред нашей стране и в своей борьбе против партии и советской власти поставил себя в ряды врагов народа».

А на четвертой полосе той же правительственной газеты — подпись главного редактора, Николая Ивановича Бухарина. Того самого, который «поставил себя в ряды»…

Кто после этого посмеет утверждать, что при Сталине не было свободы слова? Свобода была полная: дети отрекались от отцов, а уцелевшие родители отказывались от арестованных «за контрреволюционную деятельность» детей. И доносили друг на друга.

При Сталине число стукачей приближалось к числу жителей страны, умевших писать. И говорить. Не доносили только младенцы. В детсадах доносы тоже культивируют. Вот уже стучит каждый второй… Появились активисты движения, готовые самих себя взять за рукав и отвести «куда надо»…

* * *