Портрет тирана

Одной душевной потребностью убивать и желанием слепо служить Хозяину их поведение объяснить трудно. Они сеяли страх перед кремлевской диктатурой, надеясь таким способом укрепить ее, а заодно — возвыситься при дворе. И еще они уяснили негласную директиву: истреблению подлежат все старые коммунисты, вся ленинская гвардия. Но сам Сталин смотрел гораздо шире. К концу тридцатых годов участникам революции было уже за 40, а то и за 50 лет. Начиналась смена поколения, жившего при царе. Пожилые много знали, много видели, у них было с чем сравнивать. Сталин поставил перед собой генеральную задачу ускорить уход этого поколения, вместе с «тонким слоем» старых большевиков.

Свергнутый режим регламентировал резню. При царе было точно известно, какие группы населения подлежат уничтожению. У Сталина была своя диалектика резни. Когда ему понадобилось убивать, он резал всех, не взирая на принадлежность к политической партии. Он резал во имя «равенства и дружбы» народов.

«Бейте их всех. Господь узнает своих», — ответил Арнольд Амальрик, папский легат, крестоносцам на вопрос, как отличать еретиков от правоверных католиков. Согласно этой животворной формуле кремлевскому крестоносцу предстояло уничтожить три-четыре десятка миллионов — задача не из легких. Но Сталин надеялся выполнить ее в краткий исторический срок, он уповал на энтузиазм широких народных масс.

Судьба подарила России великого оптимиста.

Пришла пора рассчитаться с делегатами XVII съезда партии. Их преступный замысел провалить генсека на выборах в ЦК был разгадан и пресечен в самом начале. Но забыть такое Сталин, при всей своей снисходительности, не мог. Он позаботился о том, чтобы ни один из делегатов уже никогда в голосовании не участвовал. Правда, он всех умертвил: из 1961 делегата десятка два-три уцелело.

Чем выше стоял коммунист на партийной или государственной лестнице, тем больше шансов набегало на скорую гибель. За короткий срок Сталин уничтожил четырех председателей Совнаркома РСФСР: Рыкова, Сырцова, Сулимова, Родионова.

Не все местные руководители поняли суть происходящего. Не всем было дано почувствовать гениальность замысла Вождя. Ну, план производства зерна, добычи угля и нефти, — это ясно-привычно. Но план по арестам «врагов народа»… Тут что-то Органы напутали… Надо сигнализировать в Москву. Однако на это решались немногие. Тех отдельных секретарей обкомов и прокуроров, которые пытались остановить незаконные репрессии и обратились за помощью в ЦК, а то и лично к генсеку, Сталин безжалостно уничтожал. И когда нынешние адвокаты Сталина бормочут: «Он ничего не знал, кровавые дела вершили за его спиной другие», я отвечаю убежденно: Он знал всегда — в каждый дневной час, в любой час ночи — кого арестовать, когда и как. Знал, планировал, приказывал.

В июне 1937 года перед очередным пленумом ЦК, на квартире… собрались за вечерним чаем несколько старых коммунистов — Пятницкий, Каминский… и Филатов. Разговор пошел о Сталине, его методах руководства, нетерпимой обстановке в партии. С болью называли имена уничтоженных соратников Ленина. Сошлись во мнении: Сталина от руководства надо отстранить. На пленуме ЦК добиться осуждения политики террора и замены Сталина на посту генсека.

Об этом совещании, получившем название «чашка чая», стало известно Хозяину. Донес на товарищей Филатов.

Сталин потом уничтожит всех, вместе с доносчиком. В июле 1938 года Пятницкий, сидя в камере № 96 Лефортовской тюрьмы, рассказал о вечерней беседе за чашкой чая своему сокамернику В.В. Его зверски избивали, лишь за последний месяц жизни — 18 допросов-истязаний. Сломали ребра, отбили внутренности, изувечили лицо. Следователь Лангфанг, один из немногих осужденных после XX съезда партии, бывший работник Замоскворецкого райкома комсомола, член партии, между «делом» устроил Пятницкому очную ставку с Бела Куном, вождем венгерской революции 1919 года. Жизнь Куна кончилась в том же подвале, только годом позже (30 ноября 1939 года).

Сокамерник Пятницкого вспоминал в 1963 году:

«— Пятницкий преподал мне маленький урок. Он натянул на себя несколько пар нательного белья… Когда он вернулся, снять белье своими силами уже не мог. Он поднял руки, и я стягивал с него рубашки. Лицо избито, иссечено — следы пряжек от ремней…

Читать изувеченный Пятницкий уже не мог, и я читал ему вслух. То была книга Салтыкова-Щедрина. Многие страницы исчеркали местные цензоры. Им было что вычеркивать в творениях великого сатирика.

…Обвиняли Пятницкого в следующих преступлениях:

а) при подборе в братских партиях кадров, он ставил в каждую провокатора;

б) вносил троцкистские формулировки в текст переводимых на иностранные языки книги, труды Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина;

в) присвоил в одном издательстве 30 тысяч рублей.

Вот в чем обвиняли человека, который всю жизнь провел рядом с Лениным, через руки которого, при переездах за границей проходили сотни тысяч рублей золотом».