Портрет в коричневых тонах (ЛП)

Северо дель Валье вместе со множеством других раненых переправили на корабле прямо в Чили. В то время как многие умирали от гангрены либо от заражения тифом и дизентерией в наскоро сооружённых военных госпиталях, он смог восстановить своё здоровье благодаря Нивее. Девушка, едва узнав о случившемся, связалась с родным дядей, министром Вергарой, и не оставляла родственника в покое, пока тот не распорядился насчёт поисков Северо. Затем его вызволили из госпиталя, где человек был всего лишь очередным номером среди более тысячи находящихся в зловещих условиях больных, и отправили в Вальпараисо на первом же свободном транспорте. А ещё министр дал своей племяннице особое разрешение на то, чтобы она могла спокойно входить в военное помещение порта, и назначил очередного заместителя, обязанного в дальнейшем во всём помогать девушке. Когда Северо дель Валье высадили на сушу, спустив того на носилках, девушка не признала молодого человека. Он похудел килограмм на двадцать, был настолько грязным, что скорее походил на жёлтый и косматый труп с отросшей более чем за одну неделю бородой и с перепуганными насмерть бредовыми глазами сумасшедшего. Нивея сдержала испуг, проявляя всё ту же волю амазонки, что поддерживала её в прочих жизненных ситуациях, и поприветствовала молодого человека весёлым «здорово, братец, как я рада тебя видеть!», на что Северо не смог ответить. Уже то, что мужчина её увидел, стало для него таким облегчением, что даже пришлось закрыть лицо руками, пряча от девушки свои слёзы. Лейтенант располагал транспортом и, согласно полученным приказам, отвёз раненого вместе с Нивеей прямо до дворца министра в Винья дель Мар, где его супруга уже приготовила им отдельную комнату. «Муж говорит, что ты останешься здесь, пока заново не сможешь ходить, сынок», - объявила она. Врач семьи Вергара использовал все научные средства, чтобы вылечить человека. Однако когда спустя месяц рана всё ещё не зажила, а Северо продолжал бороться с приступами лихорадки, Нивея поняла, что душа человека не на шутку искалечена ужасами войны, и единственным средством от таких угрызений совести, пожалуй, была лишь любовь. Вот тогда девушка и решила прибегнуть к крайним мерам.

- Я попрошу разрешения у своих родителей выйти за тебя замуж, - объявила она Северо.

- Я же умираю, Нивея, - прошептал он.

- Вечно у тебя какие-то отговорки, Северо! Агония никогда не считалась помехой для брака.

- Ты хочешь стать вдовой, не будучи супругой? Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что я пережил с Линн.

- Я не буду вдовой, потому что ты не умрёшь. А ты смог бы просто попросить меня выйти за тебя замуж, двоюродный мой братец? И сказать мне, например, что я женщина твоей жизни, твой ангел, твоя муза или что-то ещё в таком же духе. Ну же, придумай что-нибудь, дружище! Скажи мне, что не можешь без меня жить, ведь это, по крайней мере, правда, разве нет? Допускаю, что быть единственным романтиком в наших отношениях мне совсем не по душе.

- Ты не в себе, Нивея. Я даже не полноценный человек, я всего лишь несчастный инвалид.

- Не считая недостающей ноги, тебе чего-то ещё не хватает? – обеспокоенная, задала вопрос девушка.

- А тебе кажется этого мало?

- Если всё остальное у тебя на месте, мне кажется, ты потерял совсем немного, - рассмеялась она.

- Тогда выходи за меня замуж, ну пожалуйста, - прошептал он с глубоким облегчением и всхлипыванием, что застряло в горле, и ещё слишком слабый, чтобы её обнять.

- Не плачь, двоюродный братец, для этого нога тебе вовсе не нужна, - возразила она, склоняясь над кроватью с тем же самым жестом, что, находясь в бреду, он видел не раз.

Спустя три дня они поженились в наскоро проведённой церемонии в одной из великолепных приёмных роскошного дома министра в присутствии обеих семей. Ввиду сложившихся обстоятельств, это была частная свадебная церемония, однако даже только самых близких родственников набралось девяносто четыре человека. Северо появился перед гостями бледным и слабовольным, сделав стрижку под Байрона. Щёки молодого человека были чисто выбриты, да и выглядел он нарядно – в рубашке с отутюженным воротником и золотыми пуговицами и в шёлковом галстуке, только вот сидел он в кресле на колёсах. На то, чтобы придумать наряд невесты и сообразить соответствующее приданое, совершенно не было времени, однако родные и двоюродные сёстры собрали ей два баула, полных домашней одежды, которую вышивали годами для своего приданого. Молодая женщина оделась в платье из белого атласа, а голову украсила бриллиантовой с жемчугом тиарой, которую любезно одолжила дядина жена. На сохранившейся свадебной фотографии она выглядит бесподобно, стоя рядом с креслом своего мужа.