Портрет в сандаловой рамке

— Ночами, разумеется. Только это тоже жутко опасно, — она понизила голос. — Представляешь — кто-то из его немчуры шпион или вообще — антисоветчик. Ночью начнет вредить — канатную дорогу подпиливать или наших девушек соблазнять… — Глянув в мои округлившиеся глаза, Маргошка расхохоталась. — Обожаю романтичность! Почему я за отдельный номер доплатила, теперь усекла?

— А говорила, чтобы мне отдыхалось спокойнее.

— А как иначе? Больше есть и меньше двигаться Ты предкам должна румянец полноценный представить и три кг женственности. Я обещала.

Смотри, смотри! Это он! — Марго подняла руку в алой варежке. — Специально мимо свой детсад прогуливает. Руками машет, словно ландшафт показывает. А это он мне воздушные поцелуй посылает! Конспиратор мой… Штирлиц…

— То Майкл, то Штирлиц. Или их уже двое? — съязвила я от зависти.

— Их — один. С фамилией Майков. И при этом вылитый Майкл Дуглас, ты заметила?

— То, что ты Дугласа обожаешь, заметила. А вот Штирлица внизу хорошенько не разглядела. В общих чертах все в порядке — рослый, плечистый.

— А какой страстный! Способен ради своей Марго на всяческие безумства. Вчера решил выжечь солнечным лучом через лупу мои инициалы прямо у себя на запястье. Сидел на веранде и жег, стиснув зубы от боли, пока его туристы кемарили после обеда. «М и В». … Утром руку раздуло, перевязку в медпункте делали и укол от столбняка. Вот такой романтик.

….Я притихла, скрывая разыгравшуюся зависть, ранее посещавшую чрезвычайно редко. Ведь противно же сознавать, что и мои инициалы «В и М» — Вера Михайлова. Но почему-то в мою честь никто не жег руки, не высекал камни и даже не корябал стену в подъезде. Разве не завидно? Хоть чуточку? А когда он внизу стоял — загорелый, светловолосый и руками махал, как пловец, предварительно поднося их к губам — посылал воздушные поцелуи, так и хотелось вскочить и послать поцелуй в ответ…. Рассмотреть мне его толком не удалось, но впечатление осталось волнующее. Наверно потому, что в те дни я особенно много думала о всяческих амурных историях.

Вы же представляет себе обстановку курорта? Народ целовался за каждой елкой, насыщенность воздуха страстными флюидами была такая, что стоило бы надевать респиратор, чтобы не заразиться. Я не предохранялась и словила вирус. Вирус чужой страсти. Надо сказать тренер Аслан, великолепный экземпляр жиголо, так профессионально и мощно обжимал меня, показывая правильную стойку на лыжах, что я даже размечталась по поводу его мужественной персоны. Но Аслан, как назло, утратил интерес к финансово скромной и не способной на безумства ученице. Я видела его вечером, танцующим в ресторане ламбаду с такой мощной кралей… Вообразила, какая их ждала ночь. И Франсуаза Саган писала о том же… Именно в ту ночь порвались электропровода и лагерь погрузился в таинственную, грешную тьму…

…— Эй! Чего замигал? — Вера потрясла диктофон. Не вздумай портиться. Впереди самое интересное.

Сменив батарейки, она с минуту молчала, сосредотачиваясь. Первое, что услышал диктофон, был глубокий вздох, предвосхищавший печальное повествование.

— В тот вечер Ритка вырядилась, как на показательное выступление, и умчалась к своему Штирлицу — у его группы намечался прощальный ужин в ресторане. Потом завертелась метель, погас свет. Стало совсем тихо, а метель завыла еще сильнее. Укрывшись с головой одеялом, я думала о Марго с Майклом и тех, кто остался вдвоем в темноте. Что они делают сейчас? Наверно, танцуют при свечах и целуются втихаря. И вдруг… Шаги! Кто-то остановился у моей двери…

Дверь тихо открылась и, вместе с опьяняющим парфюмерным букетом талого снега и хвойной свежести, кто-то вошел. Сел на коврик у кровати, прижал голову к моим ногам… К ударам моего пустившегося вскач сердца присоединился шепот, как шелест листьев к перестуку дождя:

— Прости, прости… завтра я должен уехать. Я обязательно найду тебя. — Его рука сдернула одеяло с моего свернувшегося калачиком тела, а губы… Господи! Губы прильнули к щиколотке! До чего ж они были горячие. Ожег. Это был ожег. Пятой степени — когда во всем существе не остается ни единой капельки здравого смысла…

Я вскрикнула, испугавшись своих ощущений.

— Рита? Это ты? — он слегка отстранился.

— Да…

Когда он коснулся моих губ, я знала, что он заметил свою ошибку. Почувствовал, что целует не Риту и еще понял, что я не прогоню его.

…Он ушел затемно. Я никогда больше не видела своего первого мужчину. Но твердо знала — именно его буду искать всю жизнь, пытаясь узнать в каждом новом увлечении. Заведомо осознавая ошибку и предчувствуя разочарование. Кстати, увлечений было совсем не много. К Рите Майкл не вернулся. Свою дочку я назвала Машей.

Машка — мое счастье. Да, идиотские истории бывают Великими.

10

Загородный ресторанчик в пригороде Брюсселя на берегу озера Женваль в то лето 1944 выглядел почти так же, как и сегодня. Деревянная терраса над водой, столики на открытой веранде и на траве. А вокруг — мирный комариный вечер. Закатное солнце заливало окрестности идиллическим бронзовым светом. Анна и Мишель, одетые празднично, стояли у парапета, глядя на тихую воду.