Портреты эпохи: Андрей Вознесенский, Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Василий Аксенов…

– Никак. Мне вообще удалось скрыть от них мой роман, мы ведь с Маяковским встречались в других домах, в ресторанах, и мои родные не понимали степень близости наших отношений. Я никогда и никому не рассказываю об интимной стороне наших отношений. Это только мне лично принадлежит – было что-то или не было. Самое главное, что осталось в памяти, – его удивительный талант ухаживать. Он хорошо понимал, что для меня он не просто знаменитость. Я выросла в среде знаменитых людей. Артистов, писателей, художников. Допустим, художник Мане был гораздо известнее, чем Маяковский. Просто Маяковский мне нравился. И как мужчина, и как поэт, которого я всегда знала, понимала и любила[76]. А его громкое имя… это не производило на меня особого впечатления. – Татьяна смотрит на меня внимательно. – Я могла прийти домой и увидеть Сергея Прокофьева, который играл с моей родственницей в четыре руки. Ведь я попала в Париж в шестнадцать лет[77].

– Поразительно, что, живя вне Родины почти всю жизнь, вы абсолютно чисто говорите по-русски, без всякого акцента.

– А почему он должен у меня быть?

– Ну… знаете, сейчас русская девочка, выйдя замуж за болгарина, через два года уже имеет акцент…

– Потому что она старается его иметь. А я кокетничала тем, что его не имела. – Она победно улыбается.

– Как вы проводили время с Маяковским? Он ведь и вправду скучал за границей. Ходили слухи, что иногда по неделям не выходил из гостиницы, играл в карты, на бильярде.

– Нет, нет. Со мной он не скучал. Это бывало, но не тогда. В Париже мы много времени проводили вместе и очень мало бывали наедине. Для меня это было опасно, родные были очень строгие, в особенности бабушка. Я уже однажды попала в историю. Мы целой компанией, в которой был и Александр Вертинский, обедали в ресторане. Мне было семнадцать лет. Мои родные понятия не имели о наших встречах. А тут случилось, что в этом же ресторане оказался дядя, он вернулся домой вслед за мной и все рассказал бабушке. И то, что видел меня, и в какой компании. Боже, какой из-за этого получился ужас! Мои родные очень боялись, что при моем даре привлекать к себе внимание я могу оказаться в компрометирующем положении.

– Как случилось, что вы остались в Париже?

– Дядя был богат и знаменит. Гостя в Париже, я заболела. Когда он узнал, что у меня оказалась задета верхушка легкого (на рентгене видно было затемнение), то посчитал, что мне небезопасно возвращаться в Россию. Нужны были хорошие условия, питание, уход. Дядя был очень дружен с французским послом в Москве и легко уладил дело, почти сразу же получив разрешение для меня. Так я осталась. Вслед за этим дядя выписал из Петербурга бабушку ухаживать за мной. Я вылечилась в первый же год заботами и опекой родных[78].

– Как же возник в вашем окружении дю Плесси?

– За два года до того, как я встретила Маяковского, в меня был влюблен один дипломат, он был французским консулом в Варшаве. У нас возникли очень дружеские отношения, которые не прерывались. Когда Маяковский уехал в Россию, случилось так, что мой знакомый был как раз в отпуске в Париже. Мы начали проводить вместе время. Родные были рады этому. Дю Плесси был из очень старинной бретонской семьи, стопроцентный аристократ. Вскоре наши отношения полностью возобновились. Конечно, я ответила согласием на его предложение уехать с ним. Ведь я ему давно симпатизировала. Поднялся большой шум – все недоброжелатели мои заговорили тогда, что я предпочла богатство и графское имя любви революционного поэта. Но это было не так. Дю Плесси был неотразимо красив, я с ним очень дружила. Он был знатен, но, представьте, вовсе не богат.

– Он знал о вашей истории с Маяковским?

– Нет. Он приехал, сделал мне предложение, и я его приняла. Потом оказалось, что нужно еще уладить кое-какие формальности, мы сразу не можем пожениться. Препятствием был мой советский паспорт, и нужно было разрешение. Дю Плесси добился его, и летом того же года мы поженились[79].

Значит, осознаю я, после сообщения в Москву до замужества Яковлевой на самом деле остается еще три месяца. За это время, если бы реакция каждой из «сторон» была достаточно сильной, можно было все вернуть? Но сложности с визой Маяковского, отношения с дю Плесси, захватившие юную Татьяну Яковлеву, лишь помогали «забыть переживания».

А поэт? После бурной реакции на известие о помолвке Татьяны он усиленно ухаживает за Вероникой Полонской, женой актера Михаила Яншина, а вскоре требует узаконить их отношения.

Отчего же об этой легкости отказа молодых друг от друга так мало вспоминают те биографы Маяковского, которые склонны приписывать фатальную предназначенность и символику их парижской встрече?..

– Как же завершилась печальная история любви с Маяковским? Вы ему дали знать о своем согласии на предложение дю Плесси? – спрашиваю не без грусти по поводу бренности даже самых ярких чувств.