Портреты и прочие художества

Израильские агрессоры никоим образом у меня не ассоциировались с Гутерманом и Литвиной из нашего класса. И я осуждал союз Израиля, Англии и Франции не потому, что был за арабов, просто я тогда еще не понимал, что такое идеологическая обработка трудящихся. И поэтому, когда с мамой слушали очередные новости по радио, я вслед за ней повторял: «Господи, лишь бы не было войны». Тогда еще я не понимал, что война была Вчера – ну что такое десять лет назад, – это я о войне с фашистами.

Не знаю, может быть, жители наших трущоб в Лесных переулках, не читали нужных книжек, не рассказывали умных анекдотов, а может быть, просто я еще не дорос… Ведь Майн Рид и Александр Беляев с Фенимором Купером не заселяли страницы своих книг скачущими на конях и взлетающими в космические дали и опускающимися в морские пучины Соломонами и Моше, Сарами и Руфинами. В них были Зуриты и Гутиэре, Верная Рука и Виннету.

Но, взрослея, я все чаще сталкивался с обсуждением еврейского вопроса в СССР. То в передаче «Голоса Америки», то друзья на кухне… А потом пришло пресловутое умение читать между строк. Сказать, что я был всегда солидарен с «протестующим меньшинством», было бы некорректно, но у меня появился фактический материал, и мои аналитические способности позволяли раскладывать факты по полочкам. Получающаяся картина мне не всегда нравилась. Но страстное увлечение музыкой отвлекло меня от поиска политического гуру. Я пел – это нравилось мне, это нравилось моим слушателям. Я был сыт своей музыкой. А сытый голодного не разумеет.

Но самое забавное, что меня часто принимали за еврея. Помню, я долгое время в начале 70-х, когда началась довольно сильная волна отъездов евреев из СССР, обсуждал со своими новыми знакомыми еврейской национальности вопрос – «Уезжать или не уезжать?». Я изрекал что-то умное, цитировал анекдот, что здесь плохо и там плохо, но дорога через Вену. После этих разговоров я вырастал в своих глазах. А однажды я спросил маму девочки, с которой у нас были интенсивные перегладушки:

– А почему вы у меня спрашиваете совета?

– А ты разве не наш?

Пришлось объяснить, что наш или не наш имеет, как минимум, два аспекта.

– Если про национальность, то во мне совсем нет еврейской крови.

– Странно…

Наверное, действительно странно, потому что вскоре у меня произошел забавный эпизод. После одного из моих выступлений ко мне подходит зритель с очень характерной внешностью и опять же с присущим детям Сиона акцентом спрашивает:

– Малежик, а кто вы по национальности?

– Украинец…

– Вы – украинец? А как ваше отчество?

– Ефимович…

– О, Фима Малежик… Он мне рассказывает…

– Вы сильно удивитесь, что отца моего звали Ефим Иванович, а деда Иван Семенович… А может, Иван Самуилович?

Зритель в растерянности отошел.

Наступила перестройка… В конце 80-х – начале 90-х был массовый отъезд моих знакомых. Я был музыкантом, и среди моих коллег бытовало мнение, что надо уезжать не для себя, а хотя бы ради детей. Помню концерт популярного московского конферансье Володи Халемского. Он попросил спеть для него в Подольске – у меня было имя, мы собрали аншлаг. Потом прощались, выпивая за тех, кто уезжает, и за тех, кто остается. Было грустно… Уезжали талантливые хорошие ребята.

Кто-то из них, обладая недюжинной хваткой, сумел зацепиться за жизнь там, кто-то потерялся. М. Шуфутинскому и Л. Успенской нужно было уехать из страны, чтобы потом ее завоевать. Судьбы…

А я в 1990 году был приглашен с концертами в Израиль. Было безумно интересно… Каждый день образ Израиля менялся. Удивительно маленькая, ну как Московская область, страна расположена в пяти климатических поясах. Люди, населяющие страну, настолько разные, что диву даешься. Выходец из Европы и из Африки, белый и черный, и тот и другой евреи. И, может быть, правильно, что основной признак того, что ты еврей, – вера. Но…

Но очень провинциально. Это даже не Тернополь, а предместье Тернополя. Особенно это касается культуры. Ориентир – доказать тем, кто остался в СССР, что мы, эмигрировавшие, достигли благополучия и сделали правильный выбор. Правда, иногда это соревнование мне напоминает бесконечную борьбу России с Соединенными Штатами. Как в том, так и в другом случае оппонентов не очень беспокоили успехи израильтян и русских «Эллочек-людоедок».