Портреты моих современников (сборник)

Мне приглянулась ровная площадка на высокой скале, разделенной на две части узкой, почти отвесной трещиной. Со скалы хорошо просматривалась южная часть деревни и голый, нависший над нами склон горы. Внизу к скале подступал крутой овраг, густо заросший орешником и кизилом. По его дну проходила тропинка, скрытая зарослями. Для уверенности, что на тропинке никого нет, я громко крикнул: «Берегись взрыва!», немного подождал и бросил со скалы несколько больших камней, которые с шумом покатились в овраг, ломая кусты. Убедившись, что на тропе никого нет, я вытащил из мешка снаряд и положил его вблизи расщелины. Меня всегда очаровывала простая красота и совершенство формы снаряда, и как-то трудно было представить, что через несколько минут это стальное чудо превратится в мелкие острые кусочки металла. Толику я объяснил, что надо сделать, чтобы произошел взрыв, при этом постарался описать картину жуткого разрушения и показал, как высоко и далеко полетят камни и осколки, чем убедил его отойти в укрытие и оттуда смотреть не только на меня, но и следить, чтобы никто не подошел к нашему полигону; потом, когда я закручу головку и брошу снаряд между скалами, прибегу к нему, и мы вместе заляжем.

Головку я отвинтил без особого труда. Взрывчатка поразила меня необычным ярко-желтым цветом и мягкой консистенцией. Финкой, выточенной из четырехгранного напильника, я легко разрыхлил верхний слой, высыпал немного порошка на камень и поджег – вещество горело быстро, с легким шипением и почти без копоти, это мне сразу не понравилось и насторожило. Но опыт надо было проводить до конца и не мешкать! Разложив все поудобнее, я поджег порошок в корпусе снаряда и начал быстро ввинчивать головку. Завинтить ее мне никак не удавалось: газы выдавливали головку наружу и постоянно ее перекашивали. После нескольких безуспешных попыток я схватил мешок и не без труда погасил уже разгоревшееся пламя. Теперь надо было все хорошо подчистить, примерить, поджечь снова тол и, не дав ему разгореться, успеть завинтить головку. Я скорее почувствовал, чем осознал, что ждать взрыва придется не пятнадцать минут, а пятнадцать секунд или того меньше, поэтому ввел некоторые поправки в опыт: снаряд поставил на самый краешек скалы так, чтобы с последним витком его просто столкнуть в расщелину.

Мной овладел азарт. Но я все делал уверенно и четко. Трудно объяснить, что двигало мной в этот момент – жажда познания, чувство риска или чувство страха. Только сдержать этот порыв у меня не было сил. Даже мелькнувшая было мысль, что вот так подрываются, разбирая мины, лишь придала мне уверенности в необходимости провести опыт до конца. Я хорошенько примерился, несколько раз завинтил и отвинтил головку, даже попробовал сделать это с закрытыми глазами. Потом поджег тол. Резьба «зацепилась» сразу, пальцы ощутили, как давлением газов ее заклинило намертво. Машинально с силой я оттолкнул снаряд – в тот же миг глаза ослепило желтое пламя, и оглушил удар в лицо. «Конец!» – промелькнуло в сознании.

Очнулся я, как показалось, от рыданий Толика – он тоненько повизгивал и что-то причитал, склонившись надо мной. Когда я приподнялся, Толик радостно и виновато проскулил: «Я ду-у-мал, тебя уби-и-ло». Ощупав себя, я убедился, что цел, хотя немного болело правое плечо. Я попросил Толика внимательно смотреть вокруг, чтобы вовремя дать сигнал, если кто-нибудь появится в поле зрения, а сам полез в расщелину. Снаряд лежал на боку, корпус был почти цел. Лишь внимательно осмотрев его, я обнаружил, что передняя часть стальной оболочки немного раздулась. В снаряде еще оставалось не меньше половины взрывчатки.

Я пообещал Толику взять его с собой в поход на море при условии, что он будет держать язык за зубами, и отправился домой. На речке я хорошенько отмыл копоть и попытался проанализировать случившееся. Я чувствовал, что обязан жизнью какой-то случайности. Но какой? Ответить на этот вопрос я не мог. Зато в голове моей вдруг выстроилась четкая картина, как взрывается это загадочное вещество – тол. А взрывается он не просто от запала, нет, между литым толом и взрывателем в мине, снаряде или гранате укладывается более чувствительный, чем тол, «переходный» слой какого-то неизвестного мне вещества, которое взрывается от запала, а от взрыва этого «переходного» слоя взрывается уже остальной заряд.