Портреты моих современников (сборник)

Магний – вот что заменит предательский костер! С помощью магния я взорву настоящий запал, от которого, конечно же, взорвется тол. И лучше всего для этой цели подходят тонкие и длинные, как карандаши, запалы от ручных гранат. Полбутылочки с магниевым порошком я выпросил у Раисы Федоровны без особого труда и, на всякий случай, спросил, не выделяет ли при горении дюралюминий такое же количество тепла, как магний. Узнав, что эффект тепловыделения примерно одинаковый, я обрадовался еще больше – потому что дюралюминий у меня был, его куски мы находили на месте разбившихся самолетов и использовали для фейерверков. Неудобство состояло в том, что кусковой дюралюминий загорался после длительного нагревания. Но ведь из него напильником можно приготовить порошок!

Вдохновленный новой идеей и уверенный в ее безотказности, я вставил в банку из-под краски запал от «лимонки» и залил его расплавленным толом под самую капсюльную трубку. Когда тол застыл, досыпал банку доверху смесью из пороха и магния и поджег ее с помощью кинопленки. Запал взорвался в расчетную секунду – тол разлетелся на мелкие кусочки. Я опешил. Мне показалось, что бабка-колдунья, жившая на краю деревни и видевшая, как я спешил в лес, заговорила взрывчатку. На какое-то время мной овладел панический страх так и не разгадать тайну тола. В состоянии душевной депрессии я даже согласился на предложение Витьки Щеголева обменять его обрез, сделанный из румынской винтовки, на маленький электрогенератор, с помощью которого я мечтал взрывать мины. Витька мастерил ветряную электростанцию, и ему генератор был нужнее, чем мне. Обрез отвлек меня ненадолго: приложенную Щеголевым обойму я расстрелял в два счета, а найти патронов подходящего калибра не смог, поэтому пришлось стрелять из обреза патронами от «нашей» винтовки, имевшими меньший диаметр пули, чем румынские. При выстреле таким патроном раздавался пушечный грохот, пуля сильно рикошетила и визжала, и попасть из обреза в приличную цель можно было, только стреляя в упор. А если учесть, что из крошечного ствола вместе с «шальной» пулей снопом вырывалось пламя, и широко разлетались горячими брызгами порошинки, то обрез напоминал больше детский пугач, чем грозное оружие, и меня снова потянуло к взрывам.

Услышав рассказ киномеханика, я воспрянул духом: у меня вновь появилась надежда заставить взрываться тол, пусть в снаряде, но не в примитивном костре. Ведь, кроме великого удовольствия просто созерцать взрыв, мне хотелось с его помощью сваливать сухие тополя, которые росли на длинной меже, разделяющей колхозные сады, в пойме речки и в заброшенных усадьбах. Мне также хотелось пробить вход в пещеру под Скалой-Копной, где было спрятано оружие. Наконец, можно было и глушить рыбу, потому что сака и сетки – достойного орудия лова – у меня не было, а сидеть тоскливо с удочкой на берегу я просто не мог себе позволить, когда кругом было столько других интересных дел! Падение подрубленного тополя у меня вызвало такое же восхищение, как и взрыв, но в данном случае к приятному присоединялось полезное – добыча дров, что для меня, единственного мужчины в доме, играло немаловажную роль. В душе я надеялся, что когда принесу домой гору сухих щепок и ведро рыбы, то даже вредная сестра не решится называть меня «поджигателем».

В тот же день я выбрал в своем тайнике большой остроносый снаряд из тех, что безуспешно бросал с обрыва, и пошел за старую школу в лес, где было почти всегда безлюдно и в скалах имелись глубокие расщелины, пригодные для проведения безопасных взрывов. Эти снаряды хорошо развинчивались, в чем я убедился, когда испытывал «ударный» способ. Упав с высокого обрыва на камень, снаряд не взрывался, но у него расшатывалась головка, и после некоторых усилий и действий велосипедным ключом ее свободно можно было вывернуть из корпуса.

По пути за мной увязался соседский мальчик Толик, года на четыре моложе меня. Я не стал его прогонять из опасения, что он кому-нибудь расскажет, куда я пошел с чем-то длинным и тяжелым, или еще хуже – расплачется, и тогда придется на время отложить свой опыт. А я торопился.