Портреты Пером (СИ)

Боль сладко растекается по коже: от каждой царапины, от прикушенных губ.

Он забирает себе боль, которая моя по праву.

Пальцы скользят ниже, ногти оставляют полосы. Когда движение руки останавливает ткань – она рвёт ткань.

Всего лишь ткань

Хочу крови

Ткань не даст крови

Трещит кружевной лиф, повисает жалкими лоскутами на груди. Взгляд впивается в монитор. Ближе. Увеличение. Изображение распадается на пиксели, а всё ещё недостаточно.

Убей его

А я убью тебя

Ты утонешь в крови и боли

Она хохочет, сгибаясь над столом. Обнажённой кожи через разорванное платье касается холодный пластик пульта управления. Если бы в силах тьмы было сделать экран проницаемым, она прошла бы насквозь. Чувствовать запах крови, мокрой гниющей крови, железа, разложения, боли, выпить смерть Пера самой, не отдавать Кукловоду, никому – даже самому Перу…

Но в её распоряжении только чёрно-белый экран.

– Вы – мои… – прошипеть в чёрно-белые пиксели. – В моих руках, в моей власти. Я в этом доме, я в вас, и ты…

Рукой – на монитор, где заламывает голову Пера вверх Кукловод.

– … моя кукла, Джон Фолл. Моя жизнь, моя смерть, моя часть.

И скоро одно моё намерение

Будет рушить стены и плавить камни

Дарить смерть

Пить смерть

И этот дом оденется в алое, утонет в алом вместе с этим миром

Уже не нужны системы прослушки – Элис оборачивается к нужному монитору ещё до того, как слышит шорох из колонок. На среднем – изображение с камеры в коридоре, возле подвала. Троица: оба Файрвуда и Форс. Пера нет, Уоллис осталась в подвале. Защищать их некому.

Она улыбается. Протягивает кровавую паутину к ним, опутывает запястья.

Тебя не хватает там, Джим Файрвуд. Твоя боль станет идеальным дополнением.

Пальцы, не глядя, отстукивают на клавишах нужную комбинацию.

– Перо необходимо вернуть в сознание, – твёрдо сказал Кукловод, даже не обернувшись на вошедших. И так ясно, что пожаловал старший Файрвуд. – Он нам нужен.

За окном по-прежнему серо. Джек щурится на щель между плахами.

Если дом просто держит проклятие, то как его вообще можно победить? Никак, что ли? А откуда тогда будущее? И зачем Дому держать то, что он всё равно одолеть не сможет?

Ладно, если не разводить панику, что мы знаем: Дом держит проклятие. Дом остановил часы. Жирный намёк, что с проклятием надо бороться нам.

А как, мать твою?! Женская логика какая-то

Призраки говорили рванёт проклятие – рванёт мир

Чёрт, ну должен же быть какой-то способ

Ещё раз, что мы знаем о проклятии. Ад, Зеркала… две группы Зеркал, одни по линии крови, другие их слуги…

Сзади к двери – шаги. Джек обернулся.

– Лестница перекрыта, – сообщил вошедший Форс. То-то так быстро вернулся. – Трикстер слинял, потому что маньячка разговаривала со мной сама. Из запасов у нас почти ничего нет.

– Хватит? – поинтересовался Кукловод, и Райан кивнул, принявшись за работу. Всё просто: тазик, в который налили воды, едва-едва покрыть дно. Перо разули, опустили ступнями в воду. К воде же Форс после нескольких манипуляций поднёс два проводка, тянущиеся от аккумулятора.

– Начнём.

Джек отвернулся к стеклу.

Джим сам принял решение участвовать в этом. Джек предлагал выйти или хотя бы отвернуться.

Нет.

Нет ничего хуже незнания.

Отсутствия возможности на что-то повлиять.

Поэтому Джим стоял рядом с «троном», на котором били током умирающего Арсения. Периодически брал его руку – проверить пульс. Иногда даже без надежды, что почует хоть один толчок сердца.

Иногда удары током перемежались просто ударами. Арсения бил Кукловод. А Лайза (или кто это там) нашёптывала на ухо о долге, о том, что только он может её спасти. Джиму хотелось свернуть ей (ему) шею, потому что нельзя так – вымотать человека, выпить до дна, а потом нагружать ещё большим количеством «только ты можешь», «на твоей совести».

Но он стоял и периодически жестом останавливал руку Райана, подносящего проводки к воде. Чтобы просто проверить у Арсения пульс. Проверить, жив ли ещё любимый человек. После чего дать отмашку – бей дальше.

Потому что так надо.

Потому что сам Арсений одобрил бы.

Потому что Джим знает – вот здесь, сейчас, жизнь младшего, жизнь Арсения, жизнь самого Джима.

Знает – но не выдерживает после примерно получаса избиений. Привычно останавливает руку Райана, привычно щупает пульс и отсоединяет проводки.

– Хватит. – Спокойно, но с пониманием, что готов убить любого (кроме Джека), кто сейчас воспротивится. Но Джек – молчит. Райан презрительно фыркает. А Кукловода Джим не слушает.

Осторожно обтереть мокрое лицо (лили холодную воду) Пера. Прикоснуться губами ко лбу. Может, это тоже клятва, но вряд ли из тех, что задерживают у озера Сида.

Младший помогает снять Арсения с кресла. Мокрые ноги не обтирают – смысла нет.

Усаживают рядом со стеной.

Не подпускают Кукловода.

– Ну что, старший, – Джек, стоя рядом, хлопает его по плечу. Даже как-то задорно. – Что теперь делать будем?

– Виски, карты, девочки.

Райан где-то сзади чертыхается.

Джим усаживается рядом с бессознательным Арсением, прижимает его к себе.

Закрывает глаза.

Судя по звуку рядом, младший последовал его примеру.

Спасибо тебе за этот… почти год, Арсений

Это же не создаст связи?