Портреты Тициана

Картины венского Музея истории искусства дают прекрасную возможность сравнивать и наслаждаться живописью великих венецианских художников.

Тициан не оставил эпистолярного наследия, за исключением деловой переписки, в которой не найти слов об искусстве, о тайнах и особенностях живописной техники и ремесла. И это кажется тем более странным и даже представляет некоторую загадку для исследователей его жизни и творчества, что он был другом знаменитого писателя и основателя европейской журналистики Пьетро Аретино, а его выдающиеся современники любили литературу и писали об искусстве; Микеланджело был поэтом; Леонардо да Винчи писал трактаты, в том числе и о живописи; Рафаэль в письмах к своему дяде Симоне Чиарла, художнику Франческо Франча, дипломату Бальдассаре Кастильоне оставил свои мысли о культуре и искусстве.

Тициан занимался только живописью. Переписка же его содержит дипломатическую лесть и отличается необходимой витиеватостью в изложении трезвых, практических расчетов и просьб. Вот заключительная часть его письма дожу Венеции: «Прошу Вашу светлость, чтобы соляная таможня обещала мне уплатить по окончании названного произведения половину того, что было ранее обещано Перуджино, который должен был расписывать эту картину, то есть 400 дукатов, тогда как он хотел ее исполнить за 800 дукатов И чтобы вовремя была принята моя кандидатура на должность биржевого маклера в Немецком подворье как это было решено в светлейшем Совете 23 ноября 1514 года»[43].

Письмо испанскому королю Филиппу II Тициан начинает так «Ваше Священное Величество! Приближается время радоваться вместе с Вашим Величеством по поводу дарования Вам Богом нового царства. И радость моя сопровождается настоящей картиной Венера и Адонис, я надеюсь, что Вы посмотрите на нее теми же благосклонными глазами, которыми Вы раньше имели обыкновение смотреть на вещи Вашего слуги Тициана»[44].

А вот полный текст его письма маркизу Федерико Гонзага о картине Мария Магдалина, которая ныне находится в Галерее Палатина в палаццо Питти во Флоренции: «Наконец я окончил картину Магдалина, которую мне приказала исполнить Ваша светлость, с той быстротой, какая только оказалась для меня возможной, отложив все другие бывшие у меня в то время работы. Здесь я попытался выразить хотя бы отчасти то, чего ожидают от нашего искусства. Насколько я в этом успел – пусть судят другие.

Действительно, если бы руки и кисть соответствовали тем значительным мыслям, которые наполняли мою душу и разум, то, полагаю, я смог бы удовлетворить свое стремление служить Вашей светлости. Но мне далеко до этого. А потому пусть Ваша светлость простит меня, а чтобы легче было получить Ваше прощение, названная выше Магдалина обещала мне просить Вас об этом со своими скрещенными на груди руками и настаивать перед Вами на этой милости.

Больше мне нечего сказать. Прошу только считать меня в числе лиц, пользующихся Вашей милостью и самых ничтожных Ваших слуг»[45].

Судя по этому письму, Тициан умело владел словом, точно и, если необходимо, с юмором и усмешкой излагал свои мысли на бумаге, но прибегал к этому редко и по необходимости, отдавая все свои силы и талант искусству живописи.

Живопись Тициана всегда очень высоко ценилась как при его жизни, так – и особенно – после его смерти. Сейчас его картины имеются в крупнейших музеях мира, куда вошли коллекции, в свое время принадлежавшие монархам, герцогам и многим другим чрезвычайно знатным, богатым или знаменитым людям. Они были заказчиками Тициана при его жизни, а впоследствии перекупали друг у друга его работы для своих собраний. Венеция, Флоренция, Вена, Рим, Мадрид, Париж, Лондон, Вашингтон, Санкт-Петербург, Мюнхен, Дрезден, Берлин и другие крупнейшие города имеют в своих музеях шедевры Тициана.

Его чудесная палитра и через пятьсот лет радует, восхищает и поражает впечатлительных и склонных к восприятию прекрасного зрителей. Давно ушли в прошлое и забылись те, кто покровительствовал ему, заказывал портреты, стоял намного выше в общественной иерархии. Но через столетия именно художнику они обязаны тем, что их облик – самых прославленных и совершенно никому не известных людей – сохранился в истории.

Так было, так есть и так будет, пока существует волшебный мир искусства Тициана – труженика, психолога, тонкого, острого наблюдателя жизни и величайшего колориста.

Пожалуй, для автора этой книги одним из самых приятных дел весной двухтысячного года, на рубеже двух тысячелетий, было сесть за освещенный солнцем письменный стол перед окном, обращенным в зелень сада и к цветущему клену, и начать писать книгу о портретах Тициана.