Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход)

На лавочке возле ее дома сидел симпатичный мужик лет сорока пяти, Лида обратила на него внимание. Не то чтобы специально, а просто во дворе никого больше не было. Пригрелся на солнышке и почитывал газетку. Когда она проходила мимо, он встал и подошел к ней. Чужак, это Лида сразу определила по его виду. У бывшей секретарши Мезенцева глаз был наметанный, всякого люда повидала. Спросить что-то хочет.

– Вы Лида Требушкина?

Она удивилась. Выходит, он ждет ее? В этом доме находилась старая квартира Лиды. Сейчас в ней жил Артем и ей приходилось часто бывать по старому адресу. Незнакомец нарвался на нее по чистой случайности.

– Кто вам дал мой адрес? – спросила Лида.

Мужчина улыбнулся, показывая свое расположение.

– Я от вашего отца. Он узнал, что я буду ехать через эти места, и попросил меня передать вам письмо. У нас же цензура. Я никуда не тороплюсь, и мне не трудно сделать для хорошего человека простое одолжение. Вашего отца у нас очень уважают.

– За три бессмысленных побега? За что же уважать-то? Вместо пяти лет сидит уже двенадцать, и свободы ему еще долго не видать. А он немолод.

– Просто Егор Ефимыч справедливый человек.

– Ну да, до смотрящего в зоне дорос, все лучше, чем быть подполковником милиции на свободе.

Лида кивнула на скамейку, с которой встал посыльный, и они сели на нее вместе. Освобожденного зека она не стала приглашать в дом.

– Тоже из оперов? – спросила она.

– Нет. Когда-то работал следователем в прокуратуре. Сейчас те времена вспоминаются с трудом. Теперь еду в Новороссийск, там есть работа в порту. Один наш бывший сокамерник неплохо зарабатывает. Позвал меня. Обещал помочь. Меня все устраивает. А главное – тепло.

– Да уж, согреться вам не помешает. Давайте письмо.

Мужчина достал конверт из кармана и протянул дочери тюремного авторитета. Выглядел мужик жалким. Вряд ли он был таким до отсидки. Милицейская зона имеет свою специфику. Людей там быстро ломают. Ни один освобожденный не вернулся работать в органы правопорядка. И дело здесь не в запретах и наложении санкций, а в перемене взглядов на жизнь. Как правило, бывшие менты идут в криминал или, если очень повезет, в телохранители. Профессия чистая, но унизительная. Не все готовы пресмыкаться. А криминальная карьера возвращает самоуверенных вояк в зону. Одних сразу, других позже. Их нигде не ценят, а потому подставляют в первую очередь. Только по второму разу их отправляют в обычную зону, где с ментовским прошлым выжить очень трудно. Не зря говорят: бывших ментов не бывает. Правильно. Это не профессия, а диагноз. Такие люди не могут работать на заводе, курьерами, учителями, грузчиками. Он сидел перед ней бледный, исхудавший, уставший. Воля этого парня не радовала. Он не знал, что с ней делать. Глаза пустые, без огонька, и, похоже, он видел мир в черно-серых тонах, а кругом такая красота. Одни тюльпаны на клумбах чего стоили.

По конверту Лида поняла, что его не вскрывали. У нее с отцом имелся свой секрет, известный только им. С другой стороны, это никак не характеризовало посыльного. Письмо старика к дочери даже любопытного не заинтересует.

Когда Лида достала послание, зек отодвинулся, чтобы не мешать человеку читать. Она это оценила. Вряд ли их учат в зоне манерам и деликатности.