Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход)

– Вот, можете убедиться. Это наш брачный контракт. Мой бывший муж не получает даже доли от моих капиталов ни при моей жизни, ни в случае моей смерти. Весь капитал переходит под руководство совета директоров, которым он руководил, но на себя лично он потратить ничего не мог. Вопрос о выдаче денег на выкуп тоже решал совет директоров. Думаю, что Дмитрию Мезенцеву моя смерть была не выгодна. На следующих выборах его лишили бы поста председателя, а то и вовсе не включили в совет директоров. Это то, что я думаю об участии Мезенцева в заговоре. Он ему был не выгоден. Моя смерть не принесла бы выгоды никому. В том числе и Эльвире Сутягиной. Если только она не собиралась выйти за него замуж. Теперь такая возможность ей представилась при моей жизни. Она добилась развода, но зачем же меня убивать?

– Она добилась? – переспросил Шкляров.

– Думаю, да. Кому же еще выгодно присылать мне компрометирующие фотографии?

– Мы знаем одного репортера, которого нанял Сутягин проследить за своей женой, пока он будет в командировке. Он ездил в заповедник и сделал фотографии, но Сутягина вернули домой в цинковом гробу. Мы потеряли из виду этого парня, но у него наверняка остались еще снимки. Кстати, он хотел продать их Сутягиной.

– Снимки, которые прислали мне, сделаны позже и не в заповеднике. Я не верю в заговоры. Конечно, Дмитрий, получив развод, может жениться на Эльвире. Похоже, она его любит и брачных контрактов, подобно нашему, сочинять не станет. Я лишь могу пожелать им счастья.

– Хорошо. Оставим эту тему, Мария Аркадьевна. Допустим, что очень умный аферист придумал комбинацию с выкупом, подставил похожую на вас женщину, изуродовал ей лицо, а Дмитрий Антонович признал в трупе вас.

– Вполне возможно.

– Но все дело в том, что эта женщина в течение долгого времени появлялась в свете и все ее принимали за вас. Значит, заговор зрел давно, и кто мог знать о вашем неожиданном отъезде задолго до аферы с выкупом.

– Я уже наслышана о несчастной. Кто же согласится участвовать в афере, где тебя в итоге убивают. Но я хочу задать вам конкретный вопрос. Есть свидетели, кому эта женщина представлялась Марией Мезенцевой?

Служители закона переглянулись.

– Нет, таких свидетелей у нас нет, – уверенно ответил Базаров.

– Наш город до недавнего времени жил и питался только слухами. Если аферист увидел похожую на меня женщину, то сам мог шепнуть на ухо одному, другому, что перед ними сама Мария Мезенцева. А если ее в жизни звали Машей, то все совпадало. Она могла даже не знать, что ее вовлекли в грязную игру и собираются принести в жертву.

– Анна Русакова, которая называет вас своей сводной сестрой, рассказала нам интересную историю об одном страшном человеке по имени Артем. Якобы это он проворачивал все аферы. К сожалению, наша вторая беседа не состоялась, потому что ваша так называемая сестра бежала из больницы.

Маша закурила и откинулась на спинку кресла. Между бровями появилась складка.

– Вот тут есть о чем поговорить, но это должно оставаться между нами. К делу мою информацию не пришьешь, она не имеет особого значения ни для кого, кроме меня и Анны. Надеюсь, вы учтете мое замечание.

Шкляров и Базаров кивнули.

– Около года назад я получила странное письмо от некоей женщины Она называла меня сестренкой и просила материальной помощи. Оставила и свой адрес. Сейчас о нем можно забыть, там никто не живет. Анна была родом из тех мест, где отец и Роман Сутягин начинали свой бизнес. Тогда отец был женат первый раз и у него был ребенок. Естественно, он скрывал такие подробности. Все сходилось, и я поверила Анне. Выслала ей деньги. Это не проблема. И начала донимать отца расспросами о тех временах. Мать моей сестры звали Оксана, и отец ее в конце концов вспомнил. Но никакого отношения он к этой женщине не имел. Зато Сутягин прожил у Оксаны больше двух месяцев, а потом сбежал.