Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка

Несмотря на молодость автора, его письма и речи к Иоанну Кантакузину 40-х годов обнаруживают стремление дать оценку происходящим в обществе событиям. Конечно, в этом стремлении мы также не можем не заметить личных мотивов. Семья Кидонисов пострадала в период зилотского движения. Димитрий называет это время «тяжелым страданием» (mogos te kopos), характеризует его как «состояние, подобное чуме и западне» (16, № 8.17—19). Сына бывшего приверженца Кантакузина, как видно из письма к Иоанну Кантакузину от 1345 г., преследовал страх, что дом их «будет разрушен и находящееся в нем будет разграблено», «что братьям и матери будет причинен убыток» (Там же, № 7.62—64). Разумеется, положение семьи Кидонисов в антикантакузински настроенной Фессалонике было трудным: «Много на нас после его (отца.— М. П.) смерти отовсюду наступало зверей, ищущих крови и желающих грызть» (13, I, 70.11 —12). Кидонис рассматривает беды своей семьи на фоне общего положения в стране: «Во всеобщем несчастье, василевс, и наше одновременно погибало» (Там же, 70.34). Димитрий, говоря о событиях 1345 г., выражает озабоченность будущим отечества: «В высшей степени меня пугает то, что связано с судьбами родины» (16, № 7.59).

В письмах и речах к Иоанну Кантакузину, написанных в 40-е годы, Димитрий Кидонис оценивает общее положение страны в самых мрачных тонах. Эти сочинения пестрят словами symfora, polemios, echthra, fthora, aporia, limos, trauma (вражда, голод, нищета, бедствия, крах). О счастье и благополучии речь идет в отношении либо далекого прошлого, либо будущих времен. Ведущий мотив сочинений 40-х годов: «Мы сотрясаемся, василевс, среди непрерывных и больших бед» (13, I, 68.1), «к нам полное несчастье пришло» (16, № 8, 4—5). Виновников бед родины он называет тельхинами — по имени легендарной родосской семьи, из которой выходили оборотни, за что она и была уничтожена Зевсом: тельхины «все наполнили убийствами и раздором и выдали врагам тех, о ком должны были заботиться; помешавшего же им править (Иоанна Кантакузина.— М П.) они не пожелали. Так что одни, пережившие в безопасности трудности, лишь (с содроганием) осмеливаются о них слушать, другие из понесших кару мучаются в аду» (Там -же, 6.7—10).

Состояние византийских городов, переживавших не только междоусобицы, мятежи, но и вторжение войск сербского короля Стефана Душана, Димитрий Кидонис обрисовал в письме к Иоанну Кантакузину от октября / ноября 1345 г.: «Одни города в руках варваров, в других царит если не чума и злые интриги, то мятеж; законы — это болтовня, а убивать уже считается вполне законным» (Там же, № 8.18—20).

Димитрий Кидонис был из тех молодых аристократов, кто не только сетовал. Его речи к Иоанну Кантакузину свидетельствуют о стремлении автора разобраться в происходящем: «Часто я, спрашивая, искал причину такой жизни» (13, I, 71.15). Кидонис пытался найти пути регулирования отношений в обществе, способы предотвращения «гибели ойкумены» (Там же, 68.8). Необходимым условием благополучия он считал существование сильного государства — ойкумены, объединяющей «народы и города, острова и континенты» (16, № 6.16—17). Кидонис называет «высоким счастьем» то состояние общества, когда «все народы будут покорены, все города примут твои (Иоанна Кантакузина.— М. П.) законы, все признают единого властителя» (Там же, 19— 21). Энкомиаст видит возможность воплощения идеи общественного благополучия только в просвещенной монархии, надеясь увидеть, как «наука управляет ойкуменой» (Там же, 29). Подобное общественное состояние он называет «счастьем Платона» (Там же, 4).

Единственным человеком, могущим дать стране это «счастье Платона», по убеждению молодого Кидониса, был Иоанн Кантакузин. Настроения Димитрия определялись не только тем, что Кантакузин мог бы ему помочь в трудное для семьи Кидонисов время. Иоанн Кантакузин был действительно незаурядным человеком, уже проявившим себя на ниве государственной деятельности и на поле брани. Особенно же импонировала молодому человеку, лишь начинающему жизнь, высокая образованность Кантакузина, широта мышления, великолепные ораторские способности, сила воли и умение пойти на риск, повернуть решительным образом события. Кстати, Димитрий Кидонис не был одинок в своих симпатиях. Это был тот период в жизни страны, когда ей нужен был лидер. Иоанн Кантакузин, еще не обнаруживший своих истинных планов — утверждения собственной власти, даже за счет раскола страны и потери ряда византийских территорий,— производил впечатление человека, способного возродить империю ромеев как могущественное государство.

В ранних письмах Димитрия Кидониса к Иоанну Кантакузину нашел отражение образ идеального правителя. В основу построения образа монарха положен тезис: ойкумене нужен мудрый правитель. «Василеве, украшенный полной мудростью (sofia pase)»,— вот образ, выражающий политический идеал Кидониса. Ведущая функция правителя — активное самовыражение мудрости («Мудрость будет пользоваться свободой слова» — 16, № 6.24; № 8.14).