Портреты заговорили

«Боюсь графини Фикельмон. Она удержит тебя в Петербурге. Говорят, что у Канкрина ты при особых поручениях и настоящая твоя служба при ней», — писал Пушкин 2 мая 1830 года своему другу П. А. Вяземскому. Долли Фикельмон была приятельницей обоих поэтов. Её отношениям с Пушкиным посвящён следующий очерк. Чтобы жизнеописание Пушкина было как можно полнее, в некоторых случаях небезынтересно выяснить и то, как его друзья относились друг к другу. Я думаю, что, в частности, это можно сказать о Долли и князе Вяземском.

Пётр Андреевич Вяземский — большой талантливый поэт, литератор и мемуарист. Облик Дарьи Фёдоровны Фикельмон до конца ещё не ясен, но несомненно одно — она была женщиной во многих отношениях незаурядной. О взаимоотношениях Вяземского и Долли известно немало — частые упоминания о Фикельмон мы встречаем в письмах Петра Андреевича; есть они в его переписке с А. И. Тургеневым, в «Старой записной книжке»[258]. Многократно перепечатывалось блестящее описание петербургского салона Фикельмон-Хитрово, данное в своё время Вяземским[259]. В свою очередь, отзывы Долли о её приятеле имеются в отрывках из дневника, опубликованных А. В. Флоровским, к сожалению, в труднодоступном для советских читателей ежегоднике[260]. В книге итальянской исследовательницы Н. Каухчишвили, которую я уже неоднократно цитировал, помимо почти полного текста дневника Д. Ф. Фикельмон за 1829—1831 годы имеется специальная глава, посвящённая её отношениям с П. А. Вяземским.

Непосредственные эпистолярные беседы Фикельмон и Вяземского до сих пор были известны очень мало. Более восьмидесяти лет назад сын Вяземского, Павел Петрович, опубликовал в своей большой работе о Пушкине[261] отрывки из двух писем Долли к своему отцу, в которых упоминалось о поэте. Эти переведённые с французского тексты уже десятки лет цитируются во всех биографиях поэта, но, насколько мне известно, за исключением одного вновь опубликованного письма[262] переводы не были сверены с подлинниками. Не были изучены и другие письма графини к Вяземскому, хранившиеся в Остафьевском архиве, который включён в настоящее время в Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ).

Что касается писем П. А. Вяземского к Долли, то в отечественных источниках они не публиковались. Имелось лишь в сочинениях Петра Андреевича несколько упоминаний об отсылке его писем Фикельмон[263]. В 1961 году Сильвия Островская (Sylvie Ostrovskâ) опубликовала в чешском переводе несколько выдержек из обнаруженных ею в архиве Фикельмонов французских писем Вяземского к Дарье Фёдоровне[264]. Находка была упомянута в советской печати, но дальнейшего освещения не получила. В настоящее время малоизвестную «переписку друзей» можно значительно пополнить. Из ЦГАЛИ я получил отличные фотокопии всех хранящихся там писем Д. Ф. Фикельмон и её родных к П. А. Вяземскому. Я смог таким образом ознакомиться со следующими эпистолярными документами: 1. Писем графини Д. Ф. Фикельмон к князю П. А. Вяземскому — 1; 2. Её записок к нему же — 67; 3. Письмо и записка графини Д. Ф. Фикельмон к княгине В. Ф. Вяземской — 2; 4. Записка графини Д. Ф. Фикельмон к её матери М. Хитрово — 1; 5. Писем Е. М. Хитрово к князю П. А. Вяземскому — 2; 6. Писем графа Ш.-Л. Фикельмона к князю П. А. Вяземскому — 5; 7. Записка графини Е. Ф. Тизенгаузен к князю П. А. Вяземскому — 1. Всего 92 отправления. Кроме того, к одной из записок графини приложен подробный план романа (canevas d'un roman), который Д. Ф. Фикельмон составила для Вяземского. Все отправления на французском языке. Судя по тому, что наряду с длинными содержательными письмами Долли сохранились и совершенно незначительные её записки из нескольких слов, можно думать, что Вяземский сберёг решительно всё, что когда-либо ему написала Долли Фикельмон.

Благодаря любезному содействию Сильвии Островской я получил из Государственного архивного управления Чехословакии хороший микрофильм шести писем Вяземского, хранящихся в Дечине. Все они относятся к 1830—1831 гг.[265]. Эти письма, несомненно, составляют лишь часть переписки Вяземского с Долли. В её ответах упоминается о ряде писем князя, которые остаются неизвестными[266]. На некоторые из записок Дарьи Фёдоровны Вяземский, несомненно, также отвечал, но этих отправлений мы не знаем. Полученные мною из ЧССР материалы заслуживали бы, как мне думается, научного издания с приведением французского текста писем и соответствующими комментариями.