Читаем Португалия. Полная история полностью

Особенно запомнилось римлянам восстание, поднятое лузитанами под руководством Вириата. Про происхождение этого уроженца западной части Лузитании известно только то, что он родился около 190 года до нашей эры, в молодости был пастухом и отличался недюжинной силой и ловкостью. В 138 году до нашей эры лузитаны, возмущенные коварством римлян, которые, вопреки соглашению, уничтожили безоружных людей, решили отомстить и избрали его главнокомандующим своих объединенных сил. В последующие восемь лет отряды Вириата, насчитывавшие тысячи конных воинов, не раз громили войска преторов, проконсулов и консулов, посланные на усмирение непокорного народа.

В 141 году до нашей эры римляне после очередного тяжелого и унизительного поражения были вынуждены признать независимость Лузитании. Но от своих планов они отказываться не собирались.

Мирный договор заключил Сервилиан, после которого римское войско в провинции возглавил его брат консул Квинт Сервилий Цепион. Ему соглашение не понравилось, так как, по его мнению, оно было «недостойно римского народа». Цепион постоянно жаловался на документ, связывавший ему руки, и требовал от него отказаться. «И вот сенат сначала разрешил ему тайно наносить ущерб Вириату, в чем он найдет нужным, — сообщает римский историк Аппиан Александрийский. — Но так как Цепион все время надоедал и писал настойчивые письма, сенат решил расторгнуть договор и опять открыто вести войну с Вириатом».

Два года спустя римляне сумели нанести лузитанам поражение и вынудили Вириата вступить в переговоры. Он несколько раз посылал к Цепиону своих ближайших друзей — Авдака, Диталкона и Минура, но те обсуждали не только условия мирного соглашения. Во время переговоров римлянам с помощью щедрых подарков и заманчивых обещаний удалось подкупить послов, подвигнув их на убийство своего вождя.

«Вследствие забот и трудов Вириат спал очень мало и по большей части спал вооруженный, чтобы, проснувшись, тотчас быть готовым ко всему. Даже среди ночи его друзьям можно было входить к нему. Так и тогда, (…) подстерегши благоприятный момент, когда он только что заснул, вошли к нему в палатку, как будто по какому-то важному делу, и убили его, нанеся удар в горло, так как он был в доспехах; другого места для нанесения раны не представлялось. Никем не замеченные вследствие того, что рана была смертельной, убийцы бежали к Цепиону и потребовали наград».

Аппиан Александрийский,римский историк II в.

Но вероломные соратники Вириата прогадали. Цепион послал их за наградой в Римский сенат и, будто бы, прибавил: «Рим предателям не платит» (Roma traditoribus non premia). Скорее всего, фраза, ставшая крылатой, была придумана позднее, но традиция приписывает ее данному эпизоду римской истории, а логика событий этого не опровергает.

В лагере Вириата не сразу осознали, что произошло ночью. Когда настало утро и в урочный час вождь не вышел из палатки, многие подумали, что он решил подольше отдохнуть. Наконец соратники, удивленные необычно долгим сном, вошли в палатку и увидели, что Вириат мертв. Лагерь погрузился в горе, переходившее в отчаяние и панику. Особенно страшило людей то, что они не могли понять, кто и каким образом совершил убийство.

По традициям лузитан, тело Вириата обрядили в лучшие одежды и сожгли на гигантском костре. Пока горело пламя, все воины — и всадники, и пехотинцы — в полном вооружении двигались вокруг огня и пели песни, прославлявшие подвиги вождя. Потом они насыпали могильный холм и совершили погребение[6].

Вириат оставил о себе память не только среди соплеменников. Аппиан называет его «самым крупным военным вождем среди варваров». Вождь лузитан не раз проявлял выдающуюся храбрость, стойко переносил лишения и опасности. При дележе добычи он был справедлив, отказываясь от большей доли, хотя все на этом настаивали, а то, что брал, раздавал особо отличившимся.

Как считали римляне, именно поэтому ему удавалось восемь лет возглавлять разношерстное войско, составленное из разных племен, и обходиться без распрей и бунтов. Подчиненные с готовностью выполняли его приказы и охотно участвовали в самых рискованных и опасных предприятиях.

Перейти на страницу:

Все книги серии История на пальцах

Средневековье. Полная история эпохи
Средневековье. Полная история эпохи

Средневековье. Самая спорная и противоречивая эпоха в истории человечества. Одни воспринимают ее как времена прекрасных дам и благородных рыцарей, менестрелей и скоморохов, когда ломались копья, шумели пиры, пелись серенады и звучали проповеди. Для других же Средневековье — это время фанатиков и палачей, костров инквизиции, вонючих городов, эпидемий, жестоких обычаев, антисанитарии, всеобщей темноты и дикости.Неужели правда, что рыцари и вообще люди в Средние века были маленького роста — не выше полутора метров, а те, кто достигал нынешних средних 175 см считались чуть ли не гигантами? И в Средневековье на самом деле никто кроме монахов не умел читать и писать, мылись всего два раза в жизни — после рождения и перед смертью, жутко воняли и кишели блохами? И меч весил 20 кг, а доспехи все 100, поэтому рыцаря поднимали на коня с помощью лебедки, и в туалет ему ходить приходилось прямо в доспехи, потому что их было просто не снять?Новая книга серии «История на пальцах» поможет разобраться, что к чему.

Кэтрин Грей

История / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное