Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

Малакке, Гоа и Ормузе азиатским торговцам, и только относительно небольшое их количество было доставлено в Европу, несмотря на возросший спрос. К концу XVI в. португальцы отказались от попыток ввести государственную монополию на торговлю гвоздикой, при которой У₃ всего экспорта предназначалась монарху. Когда голландский адмирал Стивен ван дер Хаген захватил в 1605 г. Амбон, он обнаружил, что португальцы позволили мусульманским купцам со всей Азии, и даже из Турции, покупать гвоздику на этом острове. Подобная ситуация сложилась и в Ормузе, когда на протяжении последней четверти века персидские, турецкие, арабские, армянские и венецианские купцы посещали остров с целью приобретения пряностей у португальских чиновников и частных торговцев, совершенно не обращая внимания на возможное существование королевской монополии.

О процветании Ормуза в этот период свидетельствовал Ральф Фитч, купец-авантюрист времен королевы Елизаветы, посетивший остров в 1583 г.

«Ормуз – самый засушливый остров в мире, 25 или 30 миль в окружности; здесь нет никакой растительности, кругом одна соль. Все необходимое доставляется из расположенной на расстоянии 12 миль Персии – вода, дрова и провизия. Окрестные страны, будучи очень плодородными, поставляют все виды продовольствия в Ормуз. В этом городе живут купцы всех наций, много мавров и язычников. Здесь идет оживленная торговля всеми видами пряностей, различными снадобьями, шелком и шелковыми тканями, прекрасными персидскими коврами, жемчугом в большом количестве с острова Бахрейн и великолепным жемчугом из других мест, лошадьми из Персии, которые покупает вся Индия. У них есть правитель-мавр, которого выбирают португальцы и который правит от их имени».

Что касается корицы, то португальцы обладали на нее наиболее действенной монополией, чем на любую иную пряность, поскольку ее наилучшие сорта произрастали на равнинах Цейлона, находившихся под контролем португальцев, а сами сингальцы не имели собственных торговых судов. На Малабарском побережье и на острове Минданао произрастали сорта худшего качества, и поэтому, как заметил Линсхотен в 1596 г., «корица с острова Цейлон самая лучшая и замечательная в мире, и цена ее в три раза выше обычной». Монархия получала большие доходы от королевской монополии на эту пряность. Однако в повседневной практике основную прибыль от торговли присваивали губернаторы и чиновники, несмотря на существовавшие законы, запрещавшие подобные злоупотребления. О славе корицы, ценной и желанной пряности, писал известный поэт Са де Миранда (1550), который был поражен, насколько Португалия обезлюдела, когда многие жители страны покинули Лиссабон и отправились, «влекомые ароматом корицы», на Восток.

Потеря Тернате в 1575 г., которая привела к ухудшению положения португальцев на Островах пряностей, была в значительной мере возмещена их фактической монополией на важный торговый путь, связывавший Китай и Японию. Первые попытки португальцев закрепиться на побережье Южно-Китайского моря были неудачны, частично причиной тому были их собственные действия, частично нежелание китайской имперской бюрократии официально признать нежелательных «пришельцев-варваров из Великого Западного океана». Но на рискованную контрабандную торговлю у берегов провинций Гуандун и Фуцзянь китайские чиновники продолжали смотреть сквозь пальцы, получая от нее доход. Это, естественно, привело к тому, что португальцы основали поселение в Макао (около 1557 г.), о существовании которого император в Пекине узнал с запозданием в 20 лет и был вынужден смириться с этим фактом. Вследствие напряженности в японо-китайских взаимоотношениях в это время и запрета династией Мин вести торговлю с «карликами-грабителями» островной империи на китайских или японских судах, португальцы из Макао были едва ли не единственными, кто поддерживал торговлю между двумя странами. Эта торговля основывалась на обмене китайского шелка-сырца и шелковых тканей и золота на слитки японского серебра. Конечно, династический запрет на прямую торговлю между Китаем и Японией соблюдался не всегда. Но тем не менее он действовал достаточно эффективно, и торговля наиболее ценными товарами была сосредоточена в руках португальцев. Объединение Японии при правителе Тоётоми Хидеёси и последовавшее затем вторжение в Корею (1592–1598) резко повысили в стране спрос на золото в последней четверти XVI в. Более того, хотя в Японии производился шелк, японцы своему шелку предпочитали китайский, все равно, в виде ли сырца или тканей, поскольку его качество было выше.