Порубежье (СИ)

Так, запомнить, кто там такой осведомленный о близости вражеского полчища.

— А Андрей Душной прав! Пока соберем, пока дойдем…

— От приграничья головешки останутся.

— А где Лисовский-то Гаврила? Чего его нет?

На маразматика Гайдуновского шикнули и объяснили, что Гаврилы нет в живых уж, почитай, десять лет, а именье его пожаловано Борьке Енсену. За заслуги и в приданое за дочкой Гришкиной. Старик слушал, раскрыв рот.

Перипетии семьи Лисовского были интереснее, чем басурмане. Вон раньше басурмане каждый год на

Русь ходили, а бояре столбовые не каждый год мрут.

Бояре высказывались, страсти накалялись.

Мирон Собакин оживился. Тот воин крепкий, любит мечом помахать. Да и сын его, Зиновий, хоть и молод зело, но и на мечах силен, и в кулачном бою крепок. Даже дочь малолетняя не как барыня растет: десять лет, а в седле как хазар держится, а кнутом владеет — аж загляденье. С одной стороны, срамота для девки, но Собакины пресекали все толки о дочери и сестре однозначно — кулаками.

— Цыть! Тати! На этот раз всё без вас решено! Походу быть! — вынес свое обдуманное решение царь.

Не слепой он. Видит, что мутят что-то бояре, интриги плетут с иностранными послами. Вот и пусть свои грошики на дело правое пустят, а не на заговоры всякие. А кому на своем заду в думной палате не сидится, подраться хочется, так милости просим! Поле бранное ждет вас!

Царь и сам-то догадывался, но тут намедни Либрей, черт лысый, захаживал. Странный человек. Вроде из благородных, но торгует половчее купца первой гильдии. Вроде из тевтонов, но по-русски не как немец, а внятно и разумно мысли излагает. И вот он, Либрей, прямо упредил о нашествии своих же соплеменников. Или не соплеменников. Черт их разберет, гяуров.

Дума опять зашумела встревоженным ульем.

— Цыть, я сказал! Рать собирать не будем. Отправятся бояре те, чьи земли к порубежью ближе, с дружинами. И доберутся быстрее, и прокормиться им проще будет. Пойдут по воде. На лодиях! А вы, дорогие мои думные бояре, денег на эти лодии дадите.

Эко бояр перекосило! Что, не хочется не по своему разумению денежки тратить? Знамо дело, совсем ошалели в страсти своей выше всех казаться. Некоторые — любой ценой.

Царь грустно вздохнул. Вот все-таки ладно придумала его прабабка всем возможным наследникам особое воспитание давать. Чтоб с малолетства ни в чем ущербными себя не чуяли и тем самым не возвыситься стремились, а державу укрепить. Ведь что этими твердолобыми движет? Деньги? Не-е-ет. Богатства у них и так в достатке, некоторые, чего скрывать, побогаче царя будут.

А движет ими желание на самую верхушку забраться. Чтоб державу поднять. По-своему, пускай? Опять ведь нет! Чтоб, значит, самым-самым себя чувствовать и пыжиться этим. Одно слово, как индюки на дворе птичьем!

Новый шквал шума захлестнул высокое собрание. Теперь те, кому предстояло идти в поход, в прямом смысле выколачивали деньги из тех, кого сия чаша миновала.

Глава двадцать третья

— Так. Я смотрю, все собрались? — Мороз потер ладошки, заходя в горницу. — Здоровьечка всем! Прошу прощения у уважаемого собрания за задержку.

— И тебе не хворать, Мороз, — поздоровались вразнобой кромешники.

Совет на заимке состоялся, так сказать, в расширенном составе: конечно, хозяева заимки все дружно, даже полевики приперлись; Бурмил с невестой, или, правильнее сказать, с женой; дети его, поди ж, не отцепятся от отца никак. Фейри, маленькая, смуглая, страшненькая, мать третьего сына Бурмилова. Ягая демонстративно прилетела в ступе, правда в своем прекрасном облике. Морена. С Кощеем вместе прибыла, по неведомым дорожкам. Не больно-то тут ждали ее, да как бы бабы в волосы друг другу не вцепились — Морена стерва еще та. Кощей, с гостинцами, даже с дарами, вернее сказать. И чего его скупым кличут? Вот никто так не любит делать подарки, как Кощей! Мельник с дочерью Степанидой, Рогдай-то в крепости, там тоже совет держат. Славена нет, все богатыри там же, на совете, Поляна заместо него пришла.

— Нет Беломора. Еще нет болотника с водяником да Зиновия Горыныча. А так все в сборе, видать, — проинформировала на правах хозяйки домовушка.

— Я здесь, здоровьечка всему честному народу кромешному. — В горницу, осторожно оглядывая собрание, вошел Беломор. — Весьма польщен вашим доверием. — Поклонился в пояс и скромно спросил: — Куда сесть-то?

— Да хоть со мной рядком садись, — предложила воструха-старшая. — Мы не бояре, у нас без чинов.

Между тем Припегала цапнул с блюда орешек и ради забавы подкидывал его, ловя ртом.

— Даже я уже пришел, а их всё нет… Вот! Значит, я не самый безалаберный, как вы все говорите!

С одним орешком получилось, и вечный повеса и разгильдяй взял второй.

— Может, начнем покамест? Так, в общем? — спросил Кощей, недобро глянув на вечного шалуна Припегалу. Не любил он праздно время тратить и другим не советовал.