Порубежная война

— Государь, — обратился князь Андрей к Александру, — мне понадобится один человек.

— Любой. Говори и он сейчас будет здесь.

— Государь, это узник, он сидит в темнице, и был приговорен к смертной казни, замененной потом вашим милостивым батюшкой королем Казимиром на пожизненное заключение. Я сам арестовал его тринадцать лет назад.

Великий князь поморщился.

— Это сложнее. Закон есть закон, и он должен быть одинаков для всех… — Он задумался. — Впрочем, я же Великий князь, я обладаю правом помилования даже пожизненных заключенных. А за что он сидит, кстати?

— За участие в заговоре против вашего батюшки, короля Казимира.

— Насколько я помню, главные заговорщики давно казнены, а один, князь Бельский, убежал в Московию.

— Да, государь, а это именно тот человек, который отбывает наказание в некотором роде вместо князя Бельского.

— Хорошо, если он тебе нужен, я сейчас же напишу грамоту о помиловании. Кто он и как его зовут?

— Это личный канцлер и близкий друг князя Федора Бельского Юрок Богун.

… Государственные преступники, осужденные на пожизненное заключение, отбывали свой срок в самых глубоких, мрачных и сырых камерах великокняжеской тюрьмы.

Комендант тюрьмы-крепости чрезвычайно внимательно осмотрел все документы, сверил с образцом еще непривычную подпись нового государя на помилованной грамоте и сказал:

— Вам придется подождать, сударь, пока за ним спустятся, пока раскуют, пока приведут.

— Хорошо, — сказал князь Андрей, и при этом золотая монетка случайно выскользнула из манжеты его кружевной рубахи и оказалась на столе возле руки коменданта, который тотчас прикрыл ее, — я подожду в карете у выхода из темницы, и когда он будет готов, просто выведите его за ворота.

— Не беспокойтесь, мы постараемся сделать все необходимое так быстро, как это возможно.

Тем не менее, князю Андрею пришлось ждать больше часа, прежде чем скрипучие ворота отворились и двое стражников вывели оттуда худого, обросшего длинными волосами, с бородой до пояса человека, с завязанными тряпкой глазами. Поддерживая его под руки, поскольку он едва двигался, стражники подвели его к карете и усадили рядом с князем Андреем.

— Снимите эту повязку с него, сударь, вечером, иначе он может ослепнуть, — сказал тюремный стражник. — Там, где он находился тринадцать лет, было почти темно.

Карета тронулась и неузнаваемо изменившийся Юрок Богун, всегда гладко выбритый, щеголеватый человек, года на два моложе князя Андрея, похожий сейчас на дряхлого старца, хриплым шепотом спросил пересохшими губами:

— Кто ты?

— Тот, кто арестовал тебя, в далекий осенний день через несколько минут после того, как некий дворянин Медведев вместе с твоим хозяином и другом умчались в карете навсегда.

— Князь Андрей? — едва слышно спросил Юрок.

— Да, это я.

— Куда ты меня везешь?

— На свободу. Я выполнял приказ короля, арестовывая тебя, а теперь я выполняю приказ его сына, Великого князя Александра, который помиловал тебя.

— Почему он это сделал?

— Потому что я попросил его об этом.

— Зачем?

— Насколько мне известно, ты был привязан к Федору Бельскому и любил его как друга и брата?

— Да, и сейчас люблю.

— Это хорошо.

— Почему хорошо?

— Потому, что я хочу, чтобы ты спас ему жизнь.

Глава девятая ДРУЗЬЯ И НЕДРУГИ (1493 г.)

Такого не бывало уже добрых лет пять, и потому Никола, как раз в этот день дежуривший ночью на вышке, дважды протер глаза всматриваясь в черную точку, медленно передвигающуюся по воде наискосок от западного берега Угры к этому, восточному.

Никола знал, что на берегу сейчас никого нет: Гаврилко дежурит на развилке дорог к монастырю и парому, а Юрок Копна со стороны Картымазовки.

И вдруг он вспомнил что однажды, давно, четырнадцать лет назад, он уже видел такую голову, причем в том же самом месте.

Никола схватился за веревку, чтобы разбудить спящего Клима Неверова (веревка спускалась вниз и, переброшенная через несколько сучков, тянулась в комнату домика охраны под вышкой, где всегда спал бессменный начальник караула Клим Неверов и еще кто-нибудь из молодых ребят) и, поколебавшись мгновение, (самому покинуть вышку, чтобы разбудить Медведева он все же не решился), дернул веревку. Через мгновение дверь скрипнула, а из домика охраны вышел сонный бородатый Клим Неверов и, задрав вверх голову, вопросительно мотнул головой.

Ивашко, перегнувшись через барьер вышки, шепотом сказал:

— Разбуди хозяина. Кто-то плывет к нам через Угру.

«Один?» — жестом спросил Неверов, показывая палец.

— Да, — шепнул Никола, — Такое уже было — может это к нему.

Неверов проскользнул к хозяйскому дому и осторожно постучал в известное ему окно.

Через несколько секунд окно распахнулось, и выглянул Медведев в нижней белой сорочке.

— Что там? — сонно спросил он.

— Кто-то плывет через Угру прямо к нам. Никола просил передать тебе.

— Сейчас, — сказал Медведев.

Еще через минуту он распахнул створки окна и легко выпрыгнул из него с дедовским мечом в руке.

— Пошли, глянем.

Они быстро спустились с пригорка по тропинке.

Пловец как раз выходил на берег.

Медведев сразу узнал его.

Клим тоже.