Порубежник

– Пересвет из второй сотни обмолвился, – и не думая запираться, ответил Михаил, прикладываясь к кружке с пивом.

– Уясни одно, Михайло. Твое дело – служба ратная. Остальное тебя не касается.

– Как скажешь, десятник, – пожав плечами, легко согласился Романов.

– А вот так и скажу.

В этот момент в кабак вошел уже знакомый Романову новик, Елисей. Паренек замер на секунду в дверях, после чего уверенно направился к бражничающим воям. Склонился к уху Горазда и что-то прошептал. Судя по кислой мине, сказанное явно не обрадовало десятника.

– Все, браты, пображничали, и будя.

– Как это – будя? Горазд, да мы только по две кружки пива испили, – сокрушенно произнес Зван.

– Все, я сказал. Собираемся. Поставь, – потребовал Птаха, вперив взгляд в одного из воев, который, похоже, решил добить остававшееся в кружке пиво.

Вообще-то вреда не будет. Пусть оно тут и покрепче, чем в мире Романова, но и мужики, что твои лоси, как на подбор. Да только это не имеет значения. Старший уже отдал приказ и вольностей не потерпит. Авторитет штука такая. Им не разбрасываются.

– Куда хоть отправляют? – со вздохом поинтересовался Зван.

– Не знаю. Велено прибыть на княжий двор. Пошли.

Так и не успевшие захмелеть дружинники с хмурым видом покинули кабак. Так хорошо начавшийся вечер был безнадежно испорчен. И ведь непонятно из-за чего. А так всегда обиднее всего.

Едва прибыли к княжьим палатам, как их направили на склад. Возиться там при лампе, пусть и с отполированным отражателем, то еще удовольствие. А выдать все потребное на дюжину воев, да так, чтобы не большое, не маленькое, а в самую пору, дело непростое. Тут ведь о размерном ряде и слыхом не слыхивали. Разве только изделия сразу делаются в расчете на подгонку.

К слову, времени едва на нее, родимую, и хватит. С рассветом облачившийся в кольчуги отряд должен выдвинуться в путь. А ведь все должно сидеть как влитое и не выглядеть снятым с чужого плеча. И вообще, плохо подогнанная броня не подспорье, а сущее наказание. Эдак ведь и голову можно сложить.

Михаилу повезло. С размером угадали сразу и можно обойтись без подгонки. Единственное, воронения не было, и, несмотря на сало, стальная рубашка успела покрыться легким слоем ржавчины. Пришлось попотеть, оттирая ее в песке. Но хотя бы до коррозионных раковин не дошло. Не то чтобы это сильно повлияло на прочность металла, железо не сталь, но отчищать такое изделие замучился бы.

После этого поместил кольчугу в затопленную русскую печь, а затем прогретый металл опустил в льняное масло. Простой и эффективный способ воронения. С его же легкой руки он уже лет тридцать как получил довольно широкое распространение, во всяком случае, на Руси.

– Ну и зачем ты это сделал? – глядя на его старания, поинтересовался Горазд.

– Да лениво мне что-то каждый раз бороться с ржой. А так хватит надолго.

– А кто тебе сказал, что мы отправляемся надолго?

– Горазд, мне вообще ничего не сказали. Я, конечно, понимаю, что мое дело маленькое – махать мечом и рубить того, на кого укажут. Но, чтобы служить исправно, мне нужно знать малость побольше. Вот только объяснять мне ничего не желают. А я привык подходить ко всему обстоятельно. Так и жить проще, и выжить сподручней.

– Понятно. А теперь иди на склад, верни эту кольчугу, возьми другую и приведи в должный вид.

– Я чистить брони на складах князя не подряжался, – покачав головой, возразил Михаил.

– Ты сделаешь так, как я сказал.

– Если объяснишь, в чем причина, может, и сделаю, – глядя в глаза десятнику, без тени сомнения в собственной правоте ответил Романов.

– Это мой приказ.

– Приказы нужно ставить четко и ясно, чтобы потом не возникло недопонимания. Я три часа убил на эту кольчугу и к своему труду имею уважение. Так в чем причина, Горазд?

– Причина в том, что воронят доспехи только на Руси.

Есть такое дело. Остальные предпочитают форсить в начищенных до блеска. Что Романову совершенно непонятно. И ладно бы он в свое время сохранил способ в секрете, но ведь ничего подобного. Однако европейцы, да и многие русичи, не желали ходить в черных доспехах, предпочитая броню, сверкающую на солнце.

– И кто, будучи в своем уме, не признает в вас русичей? – пожал плечами Михаил. – А что до меня, то я лях, и на это указывает мой говор. Я и прежние свои доспехи воронил, и где только меня не носило.

– Ну а то, что оно новое?

– Да без разницы. Но если тебя это беспокоит, сейчас обработаю песочком, живо состарится.

– Делай, – наконец сдался десятник.

Ночка выдалась короткой и толком отдохнуть не получилось. С рассветом весь десяток выстроился на заднем дворе, облаченный кто во что горазд, словно и не княжьи дружинники, а сборная солянка. Есть такое дело. Сегодня на Руси облачение и вооружение у дружины все больше однотипное. Что серьезно выделяет их в ряду других государств и выводит в один ряд с Византией. Хотя ни князьям, ни боярам никто это в обязанность и не вменяет.

Несмотря на ранний час, провожать их вышел лично князь. Подозвал к себе Горазда, о чем-то с ним потолковал, после чего обратился к остальным: