Порубежник

– Ну, слушайте притчу. Малец приходит на торжище с туеском, протягивает бортнику и просит наполнить медом. Тот чин чином наполнил до краев, а мальчонка и говорит, мол, я мед унесу, а монету мамка завтра занесет. Озлился бортник, вот еще! И вылил мед обратно. Мальчонка отошел в сторону, заглянул внутрь и говорит: а мамка-то права была, меду на стенках осталось столько, что хватит заправить несколько блинов.

Так себе анекдот. Но и слушатели неискушенные. Михаил это уже давно приметил. Так что прошел он на ура, высекая слезы и подводя животы. Ржали все, как кони стоялые, включая и Горазда с часовыми. Последние толком ничего не расслышали, но товарищи смеялись так заразительно, что они просто не удержались.

За первым последовал второй, а там народ начал наседать, требуя еще и еще. Так и сыпал как из рога изобилия, пока каша не поспела. Им даже потребовалось еще какое-то время, чтобы успокоиться и наконец приступить к ужину.

В Тарнув прибыли во второй половине дня. И сразу же на постоялый двор, что в городище. Горазд отправился выяснять насчет «найма». Ну или получить указания от того, в чье распоряжение они прибыли. Михаил все еще понятия не имел, за каким, собственно говоря. Понятно, что нужно будет тайно сопроводить какой-то груз. Но какой? Вот в чем вопрос.

С другой стороны, какая ему разница. Для него сейчас главное заработать доверие и влиться в коллектив. Что же до сбора информации, то это дело придется пока отставить. Если только исподволь начать выведывать, опаивая новых сослуживцев.

Вообще-то неплохо бы озаботиться зельем правды, благо вся его прежняя память доступна в полном объеме. Но просто так его не приготовить. Кроме ингредиентов, которые на местном торжище купить не так уж и сложно, нужно еще и тихое место. Для изготовления настойки необходимы соответствующие условия.

Но может ведь случиться и так, что потребного на торжище в Червене не окажется. Часть можно прикупить и здесь, в Тарнуве. Правда, существовала опасность, что его могут узнать, а потому придется идти в город в броне, да еще и со шлемом на голове. Н-да. Дурная затея. В кольчуге еще бог бы с ним, но если еще и в шлеме, то он точно привлечет к себе внимание.

С другой стороны, кем был Лешек? Обычный мужик-лапотник. Представить его в кафтане знакомые еще могли, но в воинском обличье… Он и драться-то толком не умел. И на кулачные потехи никогда не выходил. Так что сомнительно это. Опять же Михаил подстриг свою окладистую бороду, придав ей более аккуратную форму. Конечно, так себе маскировка, но знавшие Лешека недостаточно близко, скорее всего, его не признают.

В принципе в плане отношений с паном Милошем ничего страшного в этом нет. Михаилу проще самому заявиться домой, закрыть все вопросы, обеспечить семью реципиента и отправиться дальше своей дорогой. Иное дело, как на подобное отреагируют дружинники и князь в частности. В свете-то зреющего заговора. Так что лучше бы не отсвечивать.

Глава 7 Закрытый вопрос

– Лешек?

Твою вперехлест, через колено! Память с легкостью подсказала, что этот полный надежды и неуверенности выдох принадлежит Марысе, жене реципиента. Михаил как-то к этому имени не пообвыкся, а потому и никакой реакции. Но это не отменяет того факта, что его узнали. Тут же представил себе свое лицо и не припомнил никаких особых примет. Даже родинок. И это хорошо. А вот если заставят раздеться… Да только кто же станет это делать.

Не подавая виду, Михаил спокойно расплатился за опий. Довольно дорогой иноземный продукт. Его тут используют в виде настоек, как снотворное и успокоительное. Он же является и одной из составных частей зелья правды. Получив кисет с приобретением, он пошел было дальше по рядам.

– Лешек?! – Уверенности в голосе ладной невысокой бабенки стало больше. Не иначе как приметила какой-нибудь характерный жест.

Не останавливаясь, провел ревизию своих движений, припоминая все до мелочей. Да вроде бы ничего такого. Но это для него. А вот для женщины, которая пятнадцать лет прожила душа в душу и в любви, все видится иначе. Как там говорил горбун в фильме «Место встречи изменить нельзя»? «Бабу не проведешь, она сердцем видит». И уж тем более, если сердце это любящее. Девять деток народили. Правда, выжили только четверо. Двое старших, да две дочурки семи и пяти годочков.

– Да что же это такое! Быть того не может! Лешек, то ведь ты! – Уверенности и надежды уже гораздо больше.

Если бы Михаил обернулся и уверил ее в ошибке, то, скорее всего, ничего и не было бы. Стушевалась бы баба, «ну как же так-то», и отстала в полной растерянности. Но он сделал вид, что его это совсем не задевает, в то время когда на голос Марыси оборачивались посторонние. Любопытно же! А Романов чуть не единственный упорно делал вид, что ничего не происходит.

– Лешек! – догнав и дернув его за локоть, прикрытый кольчугой, требовательно произнесла она.

– Кто Лешек? Я? Так ты меня кличешь? – смерив ее спокойным взглядом, произнес он.

– Отрекся! – громко выдохнула она. – От жены и детей отрекся!

– Ты что, блаженная?