Порубежник

– А не вернулся, потому как память мне отшибло. Кто я, откуда, какого роду, ничего не помнил. Подобрал меня купеческий караван. И коли дело такое, то и похолопил меня купец. А два дня спустя напали на нас лихие. Пока дружинники дрались, я подхватил лук да и подстрелил троих. Оказалось, что я на загляденье мечу стрелы. Старший дружины приметил это и взял меня к себе. Торговец противиться не стал, потому как вои отстояли его караван, да и я в стороне не остался. В бою том их вой пал, вот и дали мне его имя – Михайло.

Принесли заказ, и Романов, вооружившись ножом, подступился к исходящему паром мясу. Отрезал кусок, отправил его в рот. Запил пивом. Не таким добрым, но и не моча какая. Серединка. Нормально. Милош также налегал на еду, поглядывая на собеседника.

– Сходил я с ними на Русь, да вот обратно вернулись. А тут на торжище Марыся меня признала. Поначалу-то я ничего не помнил, но как побежала она от меня зареванная, так и вспомнил все. Пошел вслед. Но открываться не хочу.

– Отчего так? Поди, жили-то душа в душу.

– Дружина думает, что я вой, коего ограбили, просто не помню этого. А как прознают, что я из холопов, глядишь, и отринут еще. А мне нравится новая жизнь.

– И как нам быть?

– Посекли бы в тот день дружину, коли я не вмешался бы. Как подстрелил первого, так весы и закачались, со вторым чаша в нашу сторону начала клониться, а с третьим и вконец перевесила. Потому все взятое с тех татей мне и осталось. Вот. – Кошель с монетами глухо брякнул о стол. – Здесь с лихвой и за выкуп семьи, и за утраченное твое добро, и подать за клин земли, на десять лет вперед.

– Хм… А не боишься вот так, келейно со мной рядиться? Поди, домой-то не вернешься. А ну как обману?

– Не обманешь. Крут ты норовом, Милош, но живешь по чести. А потому вот. – На стол лег второй кошель. – Это деньги для моей семьи. Там достанет на то, чтобы поднять новое подворье от избы до сохи. Еще и останется. Можешь рассказать им о том, что со мной приключилось, но только когда вернетесь домой. И еще скажи, что навещу их к концу будущей весны. Сейчас никак.

Вот так. Чтобы не особо расслаблялся и помнил, что Михаил еще вернется, да проконтролирует, как тот выполнил условия сделки. Склонности к обману прежде за владыкой не водилось. Но мало ли как оно обернется, когда Милош заглянет в мешочки. Там ведь и впрямь немалая сумма. Впрочем, и недостаточная, чтобы из-за нее поступиться честью. Разумеется, если Михаил правильно его просчитал на основе воспоминаний Лешека и личного впечатления.

С другой стороны, это всего лишь деньги. Сдержит обещание – хорошо. Не сдержит – для семьи ничего не изменится. За год ситуация с заговором разрешится так или иначе, и Романов непременно навестит дом реципиента. И если вскроет обман, то владыке не поздоровится.

– Изменился ты, Лешек. Вроде и месяц только тебя не видел, а ты совсем иным стал. И взгляд, и стать, и повадки. Не сознайся, что ты это ты, так пришлось бы мне виниться, что обознался, – покачал головой Милош.

– Говорю же, жизнь у меня пошла иная. И не Лешек я нынче, а Михайло, – вновь отрезая кусок мяса, поправил он собеседника.

– Добро. Сделаю все, как ты о том просишь. Объявлю на общем сходе о случившемся с тобой и о нашем ряде.

– Вот и договорились, – удовлетворенно кивнул Михаил.

Закончив трапезу, Романов направился к городским воротам. В городе ему делать попросту нечего. Все, что было намечено, исполнил, и даже сверх того. Можно возвращаться на постоялый двор.

Он уже был у ворот, когда путь ему преградили трое дюжих воев, с явно недружественным настроем. Сзади подошли еще двое.

– Лешек? – поинтересовался старший.

– Михайло, – покачав головой, возразил Романов.

– А нам сказали, что ты беглый холоп Лешек, что обрядился в честного воя.

– Соврал вам тот, кто такое сказал.

– Князь разберется. Но то завтра. А до того в порубе побудешь.

– О! А что это тут творится? – удивился возникший из ниоткуда Зван.

– Да вот, им сказал кто-то, что я беглый холоп.

– Кто сказал такую глупость? – удивился дружинник.

– Владыка Милош Крупа, – пояснил старший.

– Так он пусть сначала проспится, а там уж и несет околесицу.

– Я ничего не несу. Это мой беглый холоп, – произнес подошедший Милош.

– Ну так ты сам бы взял да и посадил его на цепь, коли он твой холоп. Поди, сам-то вой знатный и десяток за раз таких уложишь, – не унимался балагур.

– Зван, не кипятись. Слово брошено, стража службу свою справляет, а князь завтра разберется. Ты вот что, расскажи обо всем Горазду и подержи у себя мои вещи, – снимая пояс с деньгами, оружие и кольчугу, попросил Михаил.

– Это мне что же, тяжесть эту таскать за тобой? – возмутился парень, который, к слову сказать, был в обычной рубахе, разве только меч на поясе.

– Ну вот так все получилось, – пожал плечами Михаил.

– Ла-адно, присмотрю. Только учти, с тебя потом пиво.

– Договорились. Ну что, ведите в поруб, служивые. А ты… как там тебя? Милош? Гляди, я тебе этого так не спущу.