Порубежник

– Александр-то желает сына приобщить к ратному делу. Да только Глеб немощен телом, – решил вступиться за княжну Федор.

– Ничего с ним не станется. Поди, не хворый, а просто тощий как жердь. Вот в походе и окрепнет. А то все бы ему книжки мусолить, – насупился Ростислав.

– Не в ратном деле его сила, хотя с клинком и обращается споро. Он ить разумник, каких мало, – продолжал настаивать Федор.

– Все. Хватит. Не о внуке, поди, пришел говорить, – кивая на замершего Михаила, оборвал князь безопасника.

– Не о нем, – отступился тот.

– А чего это с ним? – удивился Всеволодов.

– Похоже, я перестарался. А не должен бы, – всполошился Мечников.

Окинул взглядом замершего истуканом Романова да отпустил ему звонкую затрещину. Тот, полностью отстранившись от тела, ясное дело, ничего не почувствовал. Как не ощутил и своего падения на пол. Ну что же, вроде собой уже владеет, можно и возвращаться. Только легкая отстраненность все же не помешает. Зелье все еще действует.

– Ты что, припадочный? – поинтересовался склонившийся над ним Федор, едва только взгляд Михаила стал осмысленным.

– Никогда такого не было. Поди, усталость сказалась, сколько ден в седле, да все без продыху гнал, – виноватым тоном ответил Романов.

– Вставай, – протянув руку, помог боярин. – Сколько пальцев?

– Два.

– Как звать?

– Михайло.

– А меня?

– Боярин Мечников.

– Ага. Вот и ладно. Ну давай сызнова рассказывай все, что мне поведал. Только теперь уж обстоятельно.

Ну что тут сказать, повторил все, и на этот раз с подробностями, чтобы вопросов было поменьше. Только их оказалось куда больше. Причем не только у Ростислава. Его правая рука ничуть не отставал в этом плане. Отсюда вывод, что прежняя беседа была скорее блиц-опросом. Пришлось постараться, чтобы случайно не сболтнуть лишнего.

Все когда-нибудь заканчивается. Подошел к концу и его допрос. Чего они там решат, уже не его ума дело. Конечно, хотелось бы принять участие, благо и опыт в подобных делах имелся. Да только он никто, и звать его никак.

– Если все подтвердится, награду получишь достойную, – пообещал князь.

– Ростислав Всеволодович, плата простым серебром добра молодца не устраивает. Желает стать порубежным боярином, – разведя руками, проинформировал Федор.

– Даже так. А ведаешь ли, что такое не всякому по силам? – обратился князь к Михаилу.

– Ведаю, князь. Но мне покуда достанет слова твоего, что я стану порубежником. А там уж сподоблюсь, да соберу потребное серебро.

– Ну что же, в довесок к рублям получишь и мое слово, что станешь порубежным боярином. Если, конечно, докажешь, что средств у тебя в достатке.

Князь взял со стола колокольчик и вызвал секретаря (новшество, перенятое у Романова, как и название должности). Когда тот появился, Мечников велел отправить его с сопровождающим к какому-то Архипке.

Едва вышли в приемную, как секретарь дернул одну из деревянных груш на веревочке. Эту систему сигнализации некогда разработал Романов, а теперь ее с готовностью переняли князья да бояре. Причем не столько из-за необходимости и удобства, сколько чтобы не попустить другим.

Вскоре на зов явился новик, которому секретарь и препоручил Михаила, велев отвести все к тому же человеку, только теперь тот звался Архипом Егоровичем. Вот так запросто! Чужака по палатам водит какой-то юнец, а потом трупы устанут считать. Одиночка, он ведь может такого начудить, что поди расхлебай.

Пришел с вестью о заговоре, а сам подсылом и оказался. Это в мире Романова принято считать, что на сознательную смерть могут пойти только отбитые фанатики. Здесь – по долгу и присяге, вполне нормальное явление. Как те же камикадзе, которые не были фанатиками, а просто видели свой долг именно в таком служении. Еще и очереди своей ожидали.

Присмотрелся к сопровождающему. Ну, то, что молод, это да. Только он никакой не новик. Похоже, ему уже за двадцать. Щеки и губы покрыты пушком и ни разу не видели бритвы. Невысок, худощав, скорее жилистый. Эдак взглянешь – чисто парубок. Но внешность обманчива. И Романов сумел это рассмотреть. Как ни старается паренек не выделяться, но походка, жесты и движения вообще вызывают ассоциацию с дикой грацией хищника. Как бы пафосно это ни звучало.

Пока шли, он полностью вернул сознание в тело реципиента. Порядок. Действие зелья уже практически сошло на нет. Если следить, что говоришь, то лишнего не сболтнешь. А раз так, то и нечего дурью маяться.

– Странный ты, Глеб. Да любой из кожи вон готов вылезти, лишь бы отправиться в поход. Хоть на посылках, хоть в обозе, за ранеными ходить. А ты не желаешь.

Они уже вышли с княжьего двора и, чтобы срезать, пошли через опустевшие ряды торжища. Вот на крытых прилавках и пристроилась группа подростков из пареньков и девиц.

Михаил невольно замедлил шаг. На Переяславль опустились вечерние сумерки, но рассмотреть ребят можно было без труда. Ему даже особо не пришлось прибегать к своей суперпамяти. Сложением Глеб, может, и не удался в деда Романова, зато обличьем походил как две капли воды.