Порубежник

– Ну что я могу сказать. Коли все понимаешь, так и поступай как решил. Я-то тут при чем? – пожал плечами Михаил.

– При том что она почитает тебя за названого старшего брата, – угрюмо произнес Добролюб, играя желваками, отчего окладистая борода пришла в движение.

– Ты злость свою попридержи, друже. Сестра она моя. С той поры, как от неминуемой смерти спасла и выходила. И это не простые слова. Я за ней большое приданое дам. Полученную тобой плату за год вперед с тебя не стребую. Захотите устроиться наособицу, так тому и быть.

– Не желает она от тебя уходить. Да и я не особо, – вздохнул здоровяк.

– Ну а коли так, то шел бы ты заниматься со своими новиками. Пока дружину не соберем, ни о какой свадьбе и думать не смей. Понял ли?

– Понял, – уже спокойно, с улыбкой ответил новоявленный десятник и вышел из палатки, около которой звучали крики, брань, болезненные возгласы да вздохи. И все это под нескончаемый перестук учебного деревянного оружия.

Десятники и не думали делать новикам какие-либо поблажки. Им с ними в степи стоять против ватаг кочевников злых в драке и охочих до добычи.

Горазд, Зван, Добролюб и Ждан нашли Михаила в Пограничном. Причем особо искать им не пришлось, да и не таился Романов. Вот как вернулся в начале марта из Озерска, так на следующий день подле ограды и увидел эту четверку.

Признаться, поначалу он подумал, что разборок не избежать. Но, как выяснилось, бывшие соратники прибыли, чтобы окончательно примириться. Не иначе как на них произвело впечатление то, как он с ними поступил на дороге. И появились они как нельзя кстати.

На обратном пути Романов завернул в Переяславль, чтобы продемонстрировать свою состоятельность и готовность вступить во владение заставой с прилагавшейся к ней вотчиной. Ростислав остался верен своему слову. Пришлось обождать малость, пока получили подтверждение из Лукомля о наличии средств на банковском счете. Но это была единственная загвоздка.

Князь Всеволодов с пониманием отнесся к просьбе Михаила об отсрочке вступления во владение, пока не наберет потребное количество воев и холопов. Ведь земля только тогда чего-то стоит, когда на ней живут люди. Правда, при условии, что Романов сам станет содержать гарнизон, что сейчас нес службу на заставе. Тот согласился.

Однако вместо набора воев и выкупа холопов Романов сразу же засобирался в Царьград. Так-то он однозначно не решился бы на одиночное путешествие, но отчего бы и нет, коли в попутчиках у него пятеро опытных воев.

Никакой ошибки, именно пятеро. Пятым, или все же первым, оказался Еремей, которого порекомендовал Данила. Парень был сыном одного из его ближников, прошел отличную выучку по методике особой сотни. Ну и кроме того, имел подготовку по линии тайных дел.

Михаил не отказался бы еще и от Ильи, внука Бориса, прежнего главы безопасности Пограничного и соратника самого Романова. Но Строев отказал, нельзя его забирать у Архипа. Тот у него за правую руку. Опора и надежа. Федор же все ближе и ближе к краю.

Впрочем, в путь они все одно отправились впятером. Еремея Михаил оставил в Пограничном заниматься набором в дружину и выкупом семей холопов. Как ни крути, а к концу весны – началу лета нужно занимать вотчину. Вечно там княжьи вои сидеть не будут. Опять же кому доверить это дело, как не разбирающемуся в людях безопаснику.

Работа в мастерской Данилы увенчалась успехом. Первый блин не вышел комом. Как и последующие пять. Стандарт на полотна стекол, введенный еще Михаилом, был полметра на метр. Таковых придерживались на Руси до сих пор. К слову, товар возили даже в Византию. Правда, из-за плохой прозрачности он не шел ни в какое сравнение с венецианским стеклом.

Есть такое дело. Сумели эти проныры выведать технологию изготовления стекол, используемую на Руси. А с качественным песком у них дела обстоят куда лучше. Вот и варят прозрачное золото на радость ромейской знати, не жалеющей денег на свои прихоти.

Но уж секретом зеркал Михаил не собирался делиться ни с кем. Два полотна он разрезал на пятьдесят кусков десять на двадцать сантиметров. Еще пару на восемь частей, двадцать пять на пятьдесят. Оставшиеся два трогать не стал, решил продать целыми и даже предварительно наметил кому. С ценами особо не мудрил. Взял одно целое полотно по цене в три тысячи номисм, ну или тринадцать с половиной тысяч рублей. Остальные зеркала подогнал по цене так, чтобы в итоге все части выходили на эту сумму.

Оно конечно, целое дробят на мелкие части, чтобы получить большую выгоду. Опять же шансы довезти большое полотно в целости куда меньше. Но он понятия не имел, какую цену можно запросить за подобный товар. Поэтому решил не мудрствовать лукаво и попробовать реализовать для начала эту партию. А там уже можно будет сориентироваться и подрегулировать цены.

Первой его покупательницей, как он и планировал, оказалась сестра покойного и тетушка ныне здравствующего императора, Ирина. Для своих пятидесяти девяти лет она выглядела просто на зависть модницам двадцать первого века. Даже морщин практически не было. И качественное зеркало ей точно не повредит.