Порубежник

– Выход к морю, получается. Хм. А еще прямой доступ к угольным копям на Донце. Наверняка далековато. Но все лучше, чем возить телегами.

– Вот именно, – подтвердил Данила, знавший об обнаруженном Михаилом угле на берегу Северского Донца еще в прежнюю его бытность.

– По Осколу этому корабли-то пройдут?

– Только мелкосидящие. В сухое время на перекатах и бродах глубина доходит до середины бедра.

– Хм. Не смертельно. Все интересней и интересней.

– Значит, не откажешься принять серебро? – предположил Данила.

– А можно сделать так, чтобы Ростислав обождал до осени и не отдавал ту заставу никому иному, кроме меня?

– Я на князя Всеволодова такого влияния не имею. Вот когда Архипка займет место подле него, тогда совсем иной расклад. Зато есть человек, который может замолвить за тебя словечко великому князю.

– Вот за это было бы тебе мое большое спасибо.

– Только тут есть одна закавыка.

– Какая?

– Лекари говорят, что Мстислав до лета не дотянет.

– Это хорошо, – с самым серьезным видом произнес Михаил.

– И чем же?

– Ему будет наследовать его сын Всеволод, что в корне попирает лествичное право и лишний раз укрепляет отченное. Уже почитай на всех княжеских столах сидят дети и внуки тех, кому те вотчины были определены на киевском съезде Мономаха. Чем чаще будет происходить смена поколений, тем сильнее будет укореняться новый порядок наследования. Опять же Ростислав поддержит своего внучатого племянника и поможет ему укорениться на великом княжении.

– Согласен с тобой, Михайло Романович. Ну а с заставой-то что делать станешь?

– А что тут делать. Придется одалживаться у тебя, коли такое удобное место может мимо пролететь.

– Почему одалживаться? – возмутился Данила. – Это я тебе должен до скончания своего века.

– Я так не считаю. Верну все, да еще и с ростом. Банк-то в Лукомле имеется?

– Стольный град, поди. Как не быть.

– Вот и ладно. А то возить с собой столько серебра, руки отвалятся. И да, позволишь воспользоваться твоей стекольной мастерской? Только так, чтобы никого рядом. Сам потрудиться хочу.

– Никак удумал чего, Михайло Романович.

– Есть одна задумка. Проверить нужно, что из этого выйдет.

– Уверен, что все получится. Не помню я, чтобы то, за что ты брался, не приносило успеха.

– Есть такое дело, – не стал возражать Михаил, но уточнил: – Только не всегда оно выходит сразу и гладко.

Часы – это, конечно, хорошо. Но, признаться, ставку на свое будущее благосостояние в этом мире он сделал на банальное зеркало. Ну как банальное. Здесь этот товар получится на вес золота, и тут никакой фигуры речи. А то, может, и куда дороже. Причем товар будет востребован далеко не только у ромеев, но и у арабов.

Сомнительно, что у Михаила получится добиться качества венецианских мастеров. Но даже если и нет, отличие от зеркал из полированного металла будет настолько разительным, что успех гарантирован. Первые образцы зеркал в истории его мира были кривыми. Их получали на вогнутых поверхностях разбитых стеклянных колб. Но даже в этом случае это был дорогой товар.

Михаил уже наладил производство прямых стекол. Причем у местных мастеров преобладали образцы без воздушных пузырьков. Если у него получится воссоздать процесс нанесения серебряной амальгамы, то на выходе выйдет прямое зеркало. А это баснословные богатства.

Н-да. И тут впору подумать о собственной безопасности. А значит, секретность, секретность и еще раз секретность. Ну или обзавестись собственной армией, как в бытность… Н-да. Как прежде, уже не получится. Да и не нужно, если честно.

Глава 24 Заданным курсом

– Оно тебе надо, Добролюб? – вскинул бровь Михаил.

– Люба она мне, – дернув щекой, произнес добродушный здоровяк.

– Н-да. Ну ты хотя бы понимаешь, что у нее за прошлое? Сознаешь, что никто ее к тому не принуждал, сама свой путь избрала, не желая горбатиться в поле?

– Тяжко ей было.

– Это она тебе пожалилась?

– Я спросил, она ответила. На судьбинушку не сетовала. Просто сказала как есть, и все. Но то осталось там, в прежней жизни. Теперь она станет жить по-иному.

– А ну как встретится кто из ее прежних ухажеров, тогда как? Потащишь на поединок?

– Если не поймет добром, потащу, – буркнул Добролюб.

– Слушай, ну любишь ты ее. Так живите невенчанными. Поди, не вы первые, не вы последние. Сколько таких знаю, и уж тем паче среди вдовых, – попробовал Романов зайти с другой стороны.

– Не хочу по-воровски. И ублюдков плодить не желаю. Дети должны расти при отце.

Не сказать, что Михаил был реально против этого брака. Ксению, как помощника в специфических делах, он потерял еще до того, как рядом с ней оказался Добролюб. Выполняя свое обещание, он решил начать устраивать ее жизнь.

Но одно дело, когда речь идет о том, кто не знавал ее прежде и почитает за честную вдову. И совсем другое, когда свататься решил тот, кто не просто знает об этом, но еще и дружен с прежними ее полюбовниками. Поэтому этот богатырь должен точно сознавать всю значимость своего шага. Между прочим, они Романову оба небезразличны.