Порученец царя. Нарвский дьявол

Однако вскоре тот, что был пониже, вновь появился на краю поляны. То крадучись, то перебежками он опушкой скоро обогнул поляну до места, где в кустах скрылся Удача, и со слабым шорохом, которому позавидовал бы любой хищник, нырнул в заросли. Лес был как будто заказан для людей, не встречалось ни протоптанных человеком троп, ни тропинок, и он быстро обнаружил мужские следы, последовал по ним, как натасканная охотничья собака, нигде не теряя их и не сбиваясь, даже если они становились едва заметными. Когда возникали сомнения, он припадал к траве или хвойному покрывалу, всматривался, слегка ворошил покров земли одними пальцами, пока не убеждался, что движется правильно, и снова пускался в преследование. Ему помогало то, что преследуемый им мужчина не проявлял излишней осмотрительности при перемещении по лесу.

В овраге с густым кустарником он обнаружил, что следы раздваиваются, и впервые на мгновение растерялся. Вдруг понял, что противник его перехитрил, и с озлобленным рыком отскочил в сторону, выхватывая нож и разворачиваясь к склону, где едва слышно зашелестели ветки большого куста. Оттуда тенью выпрыгнул тот, с кем он встречался у дуба, с лёту ударил кулаком в висок, однако не настолько сильно, чтобы убить его. Он икнул, зрачки сами собой поползли вверх. Он начал оседать и рухнул на чахлую траву.

Удача присел на корточки, сорвал с его головы личину. Широкоскулое лицо лежащего навзничь было запоминающимся с первого взгляда. На нём выделялся безобразно приплюснутый от давнего повреждения нос, к которому у переносицы сходились такие же, как волосы, рыжие брови. Из широкой левой ноздри медленно поползла кровь, на губах при слабом тяжёлом дыхании показались розовые пузырьки мешающейся с кровью слюны. Разорвав ему рубашку у левой груди, Удача увидел над соском поставленное раскалённым железом клеймо члена тайной службы, наследницы орденской силы, которую создавал Иван Грозный под именем опричнины – волчью голову и метлу.

– Плосконос, – пробормотал он сумрачно, убеждаясь в догадке, которая возникла на поляне.

Он проверил его карманы, ничего в них не обнаружил. Затем вытряхнул из сумки тяжёлый большой мешочек из красного бархата с вышитым белым орлом. Он признал его сразу. Впервые увидел в руке разбойника в карете графини, затем в башне крепости, когда она от имени польского короля отдала его сановнику. Как тогда сановник, он развязал шнурок, ссыпал в ладонь несколько золотых монет. Ажурные пятна солнечных бликов, которые прорывались сквозь листву, мрачно замерцали на золотой чеканке. Его взор скользнул с монет на обронённый Плосконосом нож. Не смертельный ли удар этим ножом в его спину должен был оправдать столь щедрую плату?

Ссыпав червонцы обратно, он, как заслуженный трофей, опустил мешочек с польским золотом в свою походную сумку. После чего поднял, взвалил податливое тело на плечо и, пробираясь кустарниками, спустился дном оврага к журчанию ручья. Свалив Плосконоса на сырой песок, плеснул ему в бледное и бесчувственное лицо пригоршню холодной воды, затем приложил к виску вычерпнутый со дна ручья ил. Когда Плосконос мучительно застонал, он встал и скоро удалился. Там, куда он направился, послышалось тихое ржание коня, а затем смягчённый хвойным покрывалом звук конских шагов направился прочь от оврага и стал затихать.

Плосконос уже приходил в себя и расслышал эти шаги коня с всадником. Он потянулся одеревенелой ладонью к сумке. Непослушные пальцы обшарили её, как крысы опустевшую кладовку, и лицо его исказила крайняя злоба. Она требовала выхода в отборных выражениях, но проклятия вместо слов оказывались хрипением. Это напряжение чувств надорвало его ослабленные силы, и он провалился в забытье, где его поджидали мрачные чудища со скрытыми чёрными личинами головами.

Прежде чем появиться на лесной дороге, Удача снял и спрятал личину, развернул серый плащ и накинул на плечи. Было ещё рано для поездок между селениями, и по дороге ему не встретилось ни одной живой души. Вскоре смешанный лес сменился пригородными крестьянскими полями, и впереди показались башни крепости Ивангорода, а слева от них намеревающиеся когда-нибудь проткнуть тучи шпили строений Нарвы.

Город отсыпался от буйной ночи, со стороны представлялся безлюдным, покинутым жителями. Не доезжая до пригорода, однако уже в виду крепостных стен, он свернул с дороги к зелёной лужайке возле небольшого речного залива. Она была заставлена самыми разными повозками и телегами приезжих, которые не рассчитывали найти жильё в заполненном гостями городе. Сон властвовал над этим станом. Ближе к деревьям выделялись повозки скоморохов. Там же свернулись на траве привязанные к толстым стволам медведь и медвежата.