Поручик из Варшавы 2 (СИ)

На передышку полковник нам дал десять минут — собрать трофеи (оружие и боеприпасы), оправиться, и, в очередной раз, заменить водителей. После чего колонна двинулась дальше, на этот раз по изменённому маршруту, построенному так, чтобы штаб германского батальона обязательно попал под наш удар. Благодаря тому, что за рули и рычаги сели более опытные водители, маршевая скорость оперативной группы полковника Вихря увеличилась километров до сорока в час.

Прежде чем добраться до германского штаба батальона, расположившегося в большой деревне в целых три улицы и полсотни жилых домов, у живописного озерца, в котором, должно быть очень многие местные жители любят ловить рыбу, наша растянувшаяся колонна проскочила несколько хуторов в два-три домика и незанятую никакими войсками деревушку в два десятка домов.

Зато уже к трём часам ночи, прибыли на исходные позиции. Технику удобно спрятали за специально посаженной лесополосой, которая должна была защищать поле от ветра. Только заглушили моторы, как полковник уже отдал приказ о выдвижении третьей роты и взвода моих танкеток (5 ТК-3) вдоль озера на юг, с целью обойти деревушку с юго-востока и перекрыть вероятный путь отхода. Вторую роту мотопехотного батальона вместе с посланными вперед разведчиками послали обходить населенный пункт с северной стороны, с задачей развернуться цепью и установить трофейные станковые пулемёты так, чтобы ни один пеший немец не смог уйти в том направлении. Первой роте, сапёрам и спешенным мотоциклистам при поддержке всех 13-ти моих танков предстоит атаковать населённый пункт в лоб. Артиллеристы тут же, развернули свои орудия и при помощи пехотинцев из первой роты выкатили батарею к опушке лесополосы так, чтобы была возможность оперативно перенести позиции батареи в поле, и, при необходимости, следуя за пехотой, поддерживать её огнём. На всякий случай развернули и батарею 81-мм миллиметровых минометов из батальона Галецкого. Совместно с каждой ротой шёл радист с радиостанцией. К половине пятого утра были получены сигналы о готовности.

План атаки был предельно прост — атаковать с рассветом. Пехотой и танками сблизиться с деревней, энергичными действиями ворваться на окраину, закрепиться. Попутно ведя как можно больше огня. Главная цель — выгнать немцев на пулемёты засадных рот. По возможности, взять пленных офицеров и документацию штаба.

Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец, на востоке, как бы нехотя начало светлеть. Полковник тут же отдал по рации сигнал — три семёрки.

Застывшие на броне в ожидании атаки бойцы из первой роты батальона капитана Галецкого, закутанные в маскировочные балахоны нервно сжимали в руках свои карабины и ручные пулемёты.

Взревели тринадцать дизельных двигателей. Быстро набирая скорость, вперёд помчали танки. Те же пехотинцы, которые не смогли разместиться на броне, уже организовав цепь, низко пригнувшись к земле, бежали куцей цепью за танками.

Немцы на очередном аккуратном блокпосте на нас обратили внимание не сразу. Почему? Да чёрт их знает? Может скучающий Ганс или Фридрих, который вёл наблюдение в этом направлении подумал, что ему приснились эти небольшие коробочки, ползущие из перелеска неподалеку? Так или иначе, но прежде чем один из немецких часовых сделал первый выстрел, мы успели преодолеть метров триста открытого пространства. Ещё полкилометра оставалось преодолеть, когда запоздалой скороговоркой заговорил пулемёт, установленный на огневой позиции в ДЗОТе.

Огнём из танков мы отвечать не стали. Буквально через минуту после первой выпущенной германским пулемётчиком очереди, артиллеристы, следующие за пехотной цепью, открыли беглый огонь по германскому укреплению. Вначале одно орудие выстрелило. Потом второе. Третье. После четвёртого выстрела немецкий пулемёт замолчал.

Не доходя до ближайшего заборчика десятка метров, танки остановились как вкопанные. Пехотинцы из первой роты батальона капитана Галецкого, наученные за лето как действовать в подобной ситуации, попрыгали с брони, и, низко пригибаясь к земле, бросились к невысоким оградам. В смотровые щели и танковый прицел я хорошо видел, как несколько бойцов в маскировочных балахонах, расцветкой похожей на советские «Амёбы», вооруженные карабинами «Маузер», перепрыгнув через ограду, бросились к дому.

Слева и справа, вдоль всех крайних домов, польские пехотинцы врывались в здания, проводя зачистку — оставлять живого противника в тылу не хотел никто. Несколько раз хлёстко выстрелили винтовки (я этого не слышал), пару раз «бахнула» граната (этого я тоже не слышал, находясь в танке). Вскоре к танкам подбежала пехотная цепь из тех, кто перебегал через поле пешком.

В люк башни постучали. Приоткрыв его, я выглянул наружу. Выглядывая из-за башни, на крыше моторно-трансмиссионного отсека расположился молодой поручик — командир пехотной роты — в таком же, как и его бойцы балахоне. Левой рукой он держался за скобу, приваренную к стенке башни, а в правой у него был зажат пистолет.

— Танкист, двинешь по улице не спеша? Мы за тобой!