Поручик

Инспекция отправилась в штаб бригады, и у ворот комбриг чуть отстал и подозвал меня к себе:

— Дерьмо попало на вентилятор, поручик. Я ничего не мог сделать… Зайдешь ко мне вечером?

— Так точно…

— Да не козыряй ты… Зайди просто и всё.

* * *

На меня действительно кто-то капнул. Мало ли было в нашей армии подразделений подобных моему? По большому счету новая Имперская армия находилась в процессе рождения, превращаясь из ополчения и добровольческих формирований в настоящую военную машину. Так что шли они специально в мою роту, и генерал этот был назначен в инспекцию специально.

Бероев рационально рассудил, что раз им нужна моя голова, то подставлять всю роту — дело последнее.

— Я задним числом оформил приказ о переводе тебя в войска ПВО. Они ничего не смогут сделать, это не их зона ответственности — другой корпус, понимаешь ли. Там командиром мой старый товарищ, примет, устроит…

— Да какое я отношение…

— В охранение. За зенитчиками глаз да глаз нужен!

Что ж, это было приемлемо. Зенитчики — не сортиры в конце концов. Несмотря на то, что боевые действия еще велись, и почти треть территории Империи была под синими — в целом всем было ясно, что мы их додавим. Слишком сильно они достали людей, когда взяли власть, и слишком много густонаселенных и промышленно развитых районов потеряли в первый год, когда имперцы восстали. Так что досидеть войну в охране зенитных батарей — это была вполне внятная перспектива.

— С ребятами жалко расставаться…

— Бог с тобой, поручик, разрешаю взять с собой хоть целое отделение — у них там страшный дефицит людей с боевым опытом. Аскеров прямо об этом просил, а я ему многим обязан… Может даже желающие в роте будут — ты спроси, мало ли?

* * *

Я возвращался в роту, думая, как донесу новости до своих людей. Их разбросают по другим подразделениям — Бероев ценил моих бойцов и хотел оставить в своем полку, но сохранить шестую в прежнем составе не мог. А меня отправят куда Макар телят не гонял — зенитчиков охранять.

Рота ждала меня в парадном строю всё это время. Всё время пока я был в штабе они стояли на плацу с развернутым знаменем и ждали! Вишневецкий командовал парадом.

— Р-равнение на-а командира! Равняйсь! Смир-р-на-а!

Что уж там, это было красиво!

— Вольно, друзья! Вольно… Вот что я вам скажу. Бероев нас прикрыл! Вы остаетесь в полку, я остаюсь поручиком. Но служить нам больше вместе не придется.

По строю прошел шепоток. Я снял фуражку и зачем-то хлопнул ей по ноге:

— У меня новое место службы — войска ПВО. Какая-то глушь, вроде как. Им там нужны обстрелянные бойцы — разбавить новобранцев в охране. Полковник сказал, что направит туда целое отделение под моим командованием. Добровольцы — шаг вперед!

Рота единым порывом качнулась в мою сторону.

Ей-Богу, мне пришлось делать вид что порывом ветра в глаза нанесло песку. Хотя штиль стоял мертвый.

* * *

Ипатьево — так называлась эта глушь, оказавшаяся совсем не глушью. Деревенька в двадцати верстах от самой столицы, в густом лиственном лесу. Мы на полуторке Парамоныча притащились туда поздней ночью, и найти дорогу в зенитную часть не было никакой возможности — секретность, мать её!

— Как-то во время войны первый император проверял посты вокруг своего лагеря, — вещал с умным видом унтер-офицер Демьяница. — И наткнулся на солдата, который был на посту пьяным. Свитские хотели примерно наказать служивого, но император был в хорошем расположении духа и сказал: «Оставь его!» Поэтому деревня, которую мы проезжали час назад называется Астафьево.

— А Ипатьево почему? — поинтересовался Фишер.

— А когда его величество застал того солдата пьяным второй раз, он скомандовал свитским…

Что он скомандовал свитским, мы так и не услышали, потому что въехали в деревню, и тут же увидели сидящих у колодца солдат. Они вскочили, а потом нам на встречу вышел офицер в темных очках — ночью! Я с большим удивлением и огромной радостью узнал своего знакомца — лейб-акустика Марка Вознесенского.

— Марк, дружище, какими судьбами?! — я выскочил из кабины и обнял товарища.

— А это и есть мое место службы! Когда у нас судачили о новом начальнике охраны, я всё пронюхал и узнал, что это будешь ты. Вот, напросился встречать. Думал, тебе будет приятно встретить знакомого человека в этих дебрях…

— Ну, как выясняется, не такие и дебри… Еще как приятно! Давай, командуй куда идти, поводырь! — и мы рассмеялись.

— Машину придется оставить здесь, заберем ее днём. Деревенские присмотрят.

— Как скажешь, — развел руками я.

Бойцы попрыгали из кузова и вытащили снаряжение. С этим мы, конечно, слегка переборщили — вахмистр Перец сумел упереть даже один ручной пулемет — из неподотчетных трофейных.

Мы шли по лесной дорожке, один из солдат-зенитчиков вел Вознесенского за руку, и, кажется, лейб-акустик совершенно не переживал по этому поводу. Вдруг он остановился и поднял руку вверх. Мы тут же присели, осматриваясь.

— Что-то неладно на батарее… — сказал он. — В это время прапорщик Бачура обычно слушает патифон, а сейчас — никакой музыки.

— Лемешев, Демьяница — осмотритесь вокруг! Тингеев — вперед по дорожке, только тихо, как мышь!