Поручики по адмиралтейству

Чуть позже Альфу сменит Бета, а пока он на той же пролётке катил домой. Адрес я вознице не сообщал, он высадил Бету на соседней улице, и тот щедро уплатил вознице за помощь, после чего лёгким шагом, не забывая проверяться, дошёл до дома. Там принял душ и переоделся, всё же жара сегодня аномальная, мозги плавятся. Ну, и стал полдничать, сообщив прислуге, что брат будет позже, у него дела.

После полдника, уже во время чая я пообщался с дворецким. Сообщил ему, что в Варшаве проживает одна женщина, у которой есть два сына, близнецы. Это жена и дети моего погибшего товарища, которому я обещал позаботиться о них. Мол, хочу привезти их сюда, пока война идёт: есть предчувствие, что война будет идти не в нашу пользу и Варшаву немцы с австрийцами возьмут. Жить они у нас будут на полном пансионе, главное – уговорить их переехать, что я беру на себя.

Дворецкий заверил меня, что всё будет хорошо, и даже порадовался тому, что кто-то будет жить в господском доме, который большую часть времени стоит пустой. Да и дети – это хорошо, дети в доме – это радость и счастье.

– Не для всех, не для всех, – вздохнул я и собрался было уже пройти в кабинет, чтобы написать письмо своей варшавянке. Но тут начала поступать информация от Альфы.

К воротам особняка подкатил открытый экипаж, в котором находились двое пассажиров, и одного из них я сразу опознал. Это был тот самый чиновник, что общался со мной у здания военного министерства. Ага, значит связан с угоном, отметим это. Что плохо, чиновник сразу срисовал Альфу, который стоял открыто, хоть и повернулся спиной к проезжающей мимо пролётке (да и нет тут мест для укрытия), и с ходу опознал его: одежда-то была та же, что и при первой нашей встрече.

Чёрт, ведь хотел средних для наблюдения использовать, но те банально не успели, в квартале от места ещё были: их мать отпустила не сразу, потом пролётки свободные не попадались, а когда остановили и поехали, не успели. Ну и чёрт с ним.

Пока чиновник что-то говорил другому пассажиру, ворота открылись, и пролётка покатила по брусчатке к особняку. Кто там живёт, Альфа уже выяснил у местных – некие графья. Мне вообще незнакомы, не пересекались. Да, теперь уверен, что молодёжь угнала. Только почему тут бросила?

Кстати, со стороны особняка доносилась музыка. Никак новомодный граммофон? У меня имелась парочка. Вот пластинок было не так и много, мало их пока выпускают, но запас имеется. Также были слышны женский смех и громкие голоса подвыпивших парней. Точно гуляют. Судя по приглушённым звукам, за особняком. Что там может быть? Пруд с беседкой? Возможно. Странно, что так шумят, соседей не боятся побеспокоить. Или друзья хозяина особняка как раз и есть соседи? Это тоже узнаем. Ждём темноты. Заодно и машину приберу.

Особой суеты на территории поместья (а его вполне можно так назвать, хотя дом стоит в городе) я не заметил. Тут как раз подкатила пролётка со средними близнецами, и они молча разбежались, с Альфой не перемолвились ни словом. А зачем мне говорить с самим собой? Нет, бывает, говорю, беседу веду, но это игра для других людей. В данной же ситуации это необязательно. Парни уже оплатили доставку, так что Альфа договорился с возницей, что он его нанимает на некоторое время, и устроился на сидушке, велев ему ожидать.

Через полчаса территорию поместья покинула та же пролётка. В этот раз чиновник был один. Альфа велел ехать за этой пролёткой: чиновник – свидетель, он слышал, что я говорил про угонщиков, и к тому же знает их, может навести на братьев. Нужно убирать, это даже не обсуждается. Да, я могу просто взять машину и уйти, но вот так просто уйти и не кинуть ответку? Я уже давно так не поступаю: не в моём характере. Отвечать нужно всегда.

Ну а пока Альфа, Александр и Алексей строили из себя Пинкертонов, находясь в поиске виноватых в угоне, Бета написал письмо Генриетте, и Андрей уже передал его матери. Они как раз гуляли в парке Варшавы. Малышня, включая и моих малых, носилась с криками по парку, а родители, приглядывая за ними, занимались кто чем придётся. Мать малых сидела на скамейке и читала книжку. Вот малыш и передал ей записку, сообщив, что ждут ответа. Ответ можно передать завтра, но завтра – обязательно.

Генриетта прочитала письмо и задумалась. Бета писал, что беспокоится за неё и малышей, и предлагал до конца войны пожить в доме своего старого приятеля в столице России, на полном пансионе. А насчёт своей квартиры и имущества, мол, пусть не беспокоится, он возместит при нужде.

Тем временем чиновник, кативший на наёмной пролётке, всё оглядывался: явно заметил, что за ним следуют, и даже понял, кто именно, так как Альфу он опознал. Сошёл чиновник у доходного дома, квартиры тут небольшие, видимо, доход его невысок. Может, семьи нет? Альфа открыл парадную и расслышал, как на третьем этаже хлопнула дверь. Расплатившись с возницей и отпустив его, он стал ожидать.