Порыв ветра, или Звезда над Антибой

Конечно, оба мальчика мечтали о военных подвигах, но эти мечты должны были храниться в тайне. Папа с мамой мечтали, что их Коля получит надежную мирную профессию. Ведь он такой способный, их Коля: может, выучится на инженера. В крайнем случае станет писателем. Он подолгу пишет что-то в уголке гостиной! И он так любит стихи! Внимательные родители отметили, что Коля не просто упивается музыкой стиха и восхищается образами. Он думает о форме. Они отметили это в его школьном сочинении о Вергилии:

«… для Вергилия, как и для писателей всех времен, важна форма… Гармония! Гармония! Единственное правило, все объединяющее, как говорит нам Верлен.

О, у Вергилия вечное – это архипелаг дремлющих неизведанных островов. Необъятность сапфира под яркими звездами…»

Можно быть уверенным, что школьные сочинения подростков не меньше волнуют гордых родителей, чем восторженных биографов.

В школьные годы Коля часто ходил в картинные галереи, в брюссельские музеи, где было немало шедевров мировой живописи. Вместе с младшей сестричкой он подолгу стоял перед знаменитыми старыми картинами. Впрочем, и выставки современных художников не оставляли его равнодушным. Волновали их дерзания, подвиги, вызов старине и традициям. Уже были у него любимые художники среди современных бельгийцев. Когда Николаю было шестнадцать, в брюссельском дворце искусств открылась большая выставка произведений Константэна Пермеке. Художнику было в ту пору 54 года. Он родился в Брюгге и еще до Первой мировой войны был известен среди экспрессионистов, потом воевал, был ранен, пережил сильное влияние кубистов (кто ж тогда не был ими затронут?), до конца своих дней писал рыбаков и пахарей, как некогда знаменитый барбизонец Милле. Его даже называли иногда «бельгийским Милле». Полотна Пермеке и позднее интересовали Никола, но та, первая большая выставка, она была незабываема!

Из бельгийских экспрессионистов Никола запомнился на всю жизнь Гюстав де Смет. Ну и, конечно, ужасы Джеймса Энсора.

Ах, Энсор! Рассказывали, что он и сам был похож на ходячую смерть, этот Энсор, который за свои блистательные «ужастики» произведен был в баронское звание (но конечно, новое баронство – это не то, что древнее, как у Сталей фон Гольштейнов!)

Юный Никола обожал всякую старину и мимо антикварных лавок не мог пройти, не застыв перед витриной. А музыка, как он слушал музыку! Любящие родители переглядывались, отмечая, что он все всасывает как губка, их Никола. Они знали, что раньше или позже все это должно принести плоды. Конечно, они не подозревали, как долго придется этого ждать…

А как он рос, их Николай! Как на дрожжах. И аппетит у него был зверский. Отец с притворным ужасом напоминал, что пора «кормить зверя». На их счастье, «трудностей с продуктами» и «продовольственной проблемы» в Бельгии не было.

А как он бегал, Николай, как плавал, как играл в футбол, как он фехтовал, юный Никола! Сколько призов, премий, кубков…

И красив был – как молодой бог.

Но вот коллеж окончен. Что Никола будет делать дальше, пока еще никто не знает. Он, пожалуй, не знает еще и сам. Может, он станет поэтом, может, писателем, может, журналистом…

Отец и мать ждут его решения. Ему решать… Но легко ли решить?

В том возрасте, когда молодые люди кончают школу, они редко знают, что они будут делать дальше…

Вспоминаю тот послевоенный год, когда мы с друзьями кончали 273-ю московскую школу. Вечерами ходили по Первой Мещанской и спорили о том, куда нам поступать, на кого дальше учиться. Нам, впрочем, выбирать было легче: нас не всюду брали, были негласные ограничения… А герою этой книги, мальчику из Юкле, ему все было доступно в межвоенном Брюсселе. Тем трудней сделать выбор.

В один прекрасный день Никола объявил, что он решил стать художником. Уже в тот день можно было пожалеть папу Фрисеро, помнившего вечные семейные рассказы о бедной его бабушке, «натуральной» принцессе из Петербурга, которая стала женой художника из Ниццы…

Эмманюэль Фрисеро делал отчаянные попытки смягчить удар судьбы. Договорились с Никола, что он запишется не только в Королевскую академию искусств, но и в Художественную академию Сен-Жиль-ле-Брюссель, где учат вдобавок на архитектора. Никола согласился: ему жалко было отца.

Похоже, что в первый год он работал довольно добросовестно. Занимался рисунком в ателье профессора ван Хэлена в академии, а потом декоративным искусством у профессора Жоржа (Жео) де Вламинка. В конце учебного года Королевская академия отметила композицию студента Никола де Сталя первой премией. Композиция была названа «Призрачный корабль в бушующем море». Упомянуты были и две другие учебные работы – «Волхвы находят вифлеемскую звезду» и «Затонувший собор». Ни одна из этих работ не уцелела. Остались лишь поздние упоминания о них и благожелательный отзыв, оставленный потомству профессором Вламинком:

«Это была большая композиция, которой благородство, величавость формы и исполнения принесли мне радость и вознаграждение за труды. Я был тронут, обнаружив позднее в его произведениях архитектурную композицию, ритм и смелую гармонию».