Поседевшая юность

Из горловины, где гитлеровцы рассчитывали отрезать путь, лощина хорошо просматривалась, и было видно, как в ней опять скапливались немецкие автоматчики. Надо бы дать залп из второй установки… Но прямая наводка сейчас невозможна, — мины перелетят через головы врагов.

Горловину проскочили благополучно. Достигли лесной полосы и помчались по знакомому пути. Проехав километра три, Денис остановил колонну — надо непременно уничтожить вражеских автоматчиков: действуя с тыла, они могли много бед натворить пехотному полку.

Выпрыгнув из машины, осмотрелся — нет ли поблизости высотки, чтобы подготовить данные для залпа?

Нет. Плоская степь вокруг.

— Товарищ гвардии лейтенант, — сказал водитель. — Посмотрите, какой тополина вымахал.

В лесной полоске он действительно увидел дерево метра на четыре возвышавшееся над остальными.

— Как догадался, что возвышенность ищу? — с улыбкой спросил Чулков.

— Опыт, опыт, товарищ гвардии лейтенант. Я ж Назарова возил. А он завсегда как кошка по деревьям лазил.

— Понятно. — Денис вздохнул. — Дерево хорошее, да как вверху оказаться?

— Взобраться — пару пустяков. У меня, монтерские цапки при себе.

— А ну телефониста сюда. Я к Колесникову.

Валентин был очень бледен, но держался.

— Слушай, хочу залп дать. Сразу двумя установками. В балке роты две, не меньше. Ты в состоянии?

— Вполне. Не везти же мины обратно.

— Не в том дело. Автоматчики очень опасны в тылу полка. Представь — ударят в спину…

«Цапки» оказались отличными. С вершины дерева Чулков увидел балку. Немцы успели рассредоточиться. Но двумя установками накрыть их все же было возможно.

Пока тянули связь, сделали расчеты.

— Товарищ гвардии лейтенант! Готово!

— Хорошо меня слышишь?

— Отлично. Передавайте. — И вслед за Чулковым телефонист начал громко повторять данные.

— Передай на огневую, чтобы после залпа сразу же, не покидая позиции, зарядили последнюю установку.

Связист передал приказание.

— Будет исполнено, — послышалось снизу.

— Залп!

— По фашистским гадам — огонь!

Еще никогда Чулкову так близко не приходилось наблюдать за полетом ракет. Они пророкотали совсем рядом. Мощной воздушной волной его едва не сорвало с дерева.

Мины легли опять не очень точно, — наверное, он не учел силу ветра. И все же добрая половина гитлеровцев не поднялась. Уцелевшие бросились по балке в свой тыл.

«Не уйдете, сволочи!»

Денис сделал поправку к расчету и передал телефонисту новые данные.

— Торопи расчет.

— Ребята, скорее! Фашисты убегают! — Связист, задрав голову, весело сообщил: — Готово!

— Залп!

— Залп!

Эллипс поражения от шестнадцати ракет на этот раз удачно вытянулся по ходу балки. Но за дымом Денис не смог рассмотреть результаты стрельбы. И все же чувствовал — накрыл, не мог не накрыть.

4

Едва колонна оторвалась от лесной полосы, как послышалось:

— Воздух!

— Воздух

Резко толкнув дверь, Денис отчетливо увидел заходящий на боевой разворот «мессершмитт-110». Выскочил из машины, закричал:

— Рассредоточиться! Скрябин — влево, Колесников — вправо!

Установки, а за ними и грузовики, рассыпавшись в стороны, помчались по степи.

Денис схватился за ручной пулемет, пристроился на капоте автомашины и начал целиться. Водитель и Кувшинов с тревогой наблюдали за ним.

— Из машины! Скорее! Захватите автоматы!

Самолет нацелился на установку Колесникова. Когда высота «мессершмитта» достигла метров ста-ста пятидесяти, Чулков выпустил длинную очередь.

Самолет, ответив из двух крупнокалиберных пулеметов, взмыл вверх и снова стал разворачиваться.

— Диск! Скорее диск!

Самолет приближался.

Очередь чулковского пулемета слилась с торопливой автоматной и винтовочной стрельбой, которую открыли из других машин солдаты.

Однако «мессершмитт» был как заговоренный. На третьем развороте он ринулся на «виллис». Денис упал, прикрыв руками голову, но, овладев собой, поднялся и с колена застрочил в острый, быстро нарастающий лоб «мессершмитта».

— Чмак-чмак-чмак! — зачавкали справа от него пули, и почти сразу же сзади ахнула бомба.

Едва не коснувшись фюзеляжем земли, самолет опять взмыл, но невысоко и начал тяжело разворачиваться вправо. Правое его крыло оказалось почти перпендикулярным к земле.

Денис бросил пулемет на капот и, ведя дулом слева направо, возобновил огонь по истребителю. В диске трассирующие пули и было видно, как они впивались в фюзеляж.

Что-то кричали гвардейцы. И в их руках клокотали автоматы.

Фашистский летчик опять нацелился на «виллис».

— Ложись! Ложись! — закричали в два голоса Федор Васильевич и водитель.

Но Дениса ослепила ярость. Из глаз его катились слезы, он что-то кричал, но что именно — ни сам, ни другие не разбирали. Чтобы остановить его сейчас, нужна была физическая сила. А кто ее в такую минуту мог применить? О смертельной опасности не думал. Мало ли какие моменты не приходилось переживать. Молод был и горяч.

Для Кувшинова было ясно и другое: немецким летчиком овладела та же безумная сила. И его она ослепила.

Начался поединок.