Поселок

засушенными ветками каких-то южных деревьев. Воздух благоухал ароматом южной флоры,

в пространстве отдаленно звучала однообразная африканская мелодия. Изредка испуганно

вскрикивала неизвестная птица. Потолок оклеен приглушенных голубых тонов обоями явно

не советского производства, еще более уютно-дикими казались стены панорамных фотообоев

114

с изображением тихих водоемов и видовых сортов южной растительности. Огромное с

самого пола окно раскрыто наружу и за ним – живая лесная поляна, словно продолжение

экзотических стен. В комнате кроме платяного и книжного шкафов и серванта, на полках

которого расставлен чайный сервиз, стояли по бокам у входа два мягких кресла.

Это было что-то! Явление напоминало приятное рождение в следующей жизни. С

условием, конечно, если ты его заработала на Земле. А если нет? Тогда по правилам

традиционного толкования о загробной жизни или еще авторитетней – научного

экзотерического учения – окружающее не должно было походить на реальность следующей

жизни, а скорей на хитрый обман заинтересованных соплеменников, с теми же лицами, с

теми же проблемами, в этой же жизни с самого рождения.

Она понимала, что еще спит, но проснуться никак не удавалось. Слишком глубоко она

вошла в жизненные события сна, видно понравившиеся ей, что любые попытки мысленно

изменить ситуацию тут же сливались с сюжетом продолжения сна. Выходит, выбраться из

него не представляло никакой возможности. Оставалось смириться и жить в этой другой

жизни и наслаждаться необыкновенными благами в качестве безгрешной души в Раю, пока

сюжет, завершая тему, как в классическом произведении, не кончится тем, с чего начался –

удушливым кляпом. Ну, что касается «безгрешной», это так, к слову, она прекрасно понимала,

что непогрешимых существ в природе не существует, а вот в отношении Рая, тут лучше не

разбираться, пока это «что-то» не отняли у слишком любопытной.

Для начала она поднялась с постели несколько примятых очень дорогих цветных

простыней и двух пуховых таких же по стилю подушек, ласковой байковой накидки,

сдвинутой небрежно на край у ног, и осмотрелась. Вторая подушка лежала рядом, была

примята, причем, в центральной ее части, явно наличествовало характерное углубление от

головы, непонятно только чьей головы – мужской или женской, но уж точно не мужа, который

на эту ночь почему-то лег в гостиной на тахте. Возле стены, на «плечиках», подвешенных на

деревянной стойке, болталась шикарная, может быть даже импортная ночная рубашка.

Пожалуйста, снимай с себя все, вплоть до трусиков, и валяйся себе, благоухай в душистом

ложе любви и забвенья! Не хватало только самого любовника, впрочем, как знать – может

быть, как раз в следующую секунду с легкого упоминания явится и он.

На столике, кроме вазы с засушенными ветками, стоял высокий бокал любимого ее сока

«Манго», в расписном пластмассовом стаканчике – свернутые веером бумажные салфетки.

Судя по соблазнительной прохладе напитка, со страстью тут же отпитой ею, ясно стало, что

его налили совсем недавно. Кто бы это мог быть? Возле края кровати, как раз там, где по

привычке опустились ноги, стояли мягкие с двумя пушистыми шариками тапочки. Тапочки

неприятно оказались ее ногам впору…

Да. Благодетель сна и хозяин Рая, был щедр и предусмотрителен. А главное не вызывал

никаких возражений. Наоборот, захотелось продолжения сюжета и более острых ощущений.

И чтобы их получить, естественно ее потянуло на любопытную экскурсию по местности. Так

хорошо она себя еще никогда не чувствовала. Никакого опасения за свою жизнь, куда и

делось чувство самосохранения, никакой инфантильной сдержанности предрассудков

советского воспитания гостя в чужом доме, никакой скрытности, хотя тайн во сне не могло и

быть. Словом лишилась всего того, что было в ней самой в изобилии.

Она вышла в просторный холл, обставленный по всем правилам звездных гостиниц – с

вальяжными креслами и софой, телевизором непонятной модели, во всяком случае, ей

неизвестной, зеркалом во всю торцевую стену, переходящим в потолок и кадкой в углу с

молодой пальмой. На полу, приятно лаская подошвы ног, стелился еще не приглушенный

ногами палас. Из холла вели четыре двери с эмблемами – одна в Toilet, другая – с рисунком

душа над головой – в ванную, третья – более фундаментально выглядевшая с надписью

115

«Exit» – на выход. Была еще дверь без опознавательных знаков. Из нее доносились тихие

шуршания, ритмичные учащающиеся звуки соития и частого посапывания, по звуку

принадлежащие женщине. Но почему не мужчине? Ведь чаще всего мужчина сопит, а

женщина кричит, если страстная, естественно. Как вот, например, она. И откуда у нее эти

мысли? Какие? Вульгарные!.. Раньше она такого за собой не замечала. То есть, не исключено,

что они, конечно, были, но не на поверхности и, во всяком случае, не на языке. Такое

впечатление, что ее раздели, обнажили ее душу и заставили исповедоваться в том, что раньше

со стыдливой тщательностью скрывала. А теперь пришло время со вкусом обнажить

окружающее лицемерие, чтобы получить от этого ликующее наслаждение! И в самом деле –