Пощёчина генерал-полковнику Готу

В городе и районе участились случаи выхода из строя электрических трансформаторных подстанций, иногда на несколько часов всё погружалось во мрак; дизельные и бензиновые генераторы включали лишь в медучреждениях, берегли топливо. Неустойчиво работала телефонная связь. Чекисты и бойцы подразделений связи обнаруживали множественные порезы телефонных проводов. Город полнился паническими слухами о скором пришествии немцев, распускаемыми германской агентурой. В кассах вокзала билетов на дальние поезда не было, люди стремились покинуть приграничный город. Милиция сбилась с ног, вылавливая паникёров и активизировавшихся уголовников.

В нарушение приказов наркома обороны и командующего округом о необходимости борьбы с паникёрством и распространения ложных слухов о возможной войне многие командиры частей запретили увольнительные в город, усилили охрану складов, танковых и автомобильных парков, военных городков. Чекисты выявили группу немецких шпионов и диверсантов и в их городке. Были арестованы работница командирской столовой Ядвига (Гордеев так и не узнал, с помощью лейтенанта Бузова или без него), парикмахер, сапожник мастерской по ремонту обуви, электрик и слесарь-сантехник коммунально-эксплуатационной части.

Вечером двадцатого июня Алексей был приглашён на заседание партбюро полка. Секретарь партбюро зачитал заявление Гордеева с просьбой принять его в ряды ВКП (б). Его стремление поддержали командир полка, начальник особого отдела Бригадзе и приглашённый начальник штаба дивизии подполковник Зайцева давший Алексею рекомендацию. Вопросов Гордееву не задавали. За принятие его кандидатом в члены партии проголосовали единогласно и рекомендовали парткомиссии и парткому дивизии решить вопрос положительно.

На улице подполковник Зайцев, куривший с особистом, подозвал Гордеева.

– Рад видеть тебя, капитан Гордеев, поздравляю. – Зайцев протянул руку.

Бригадзе тоже поздравил Алексея пожатием руки.

– Как служба, техника, настроения людей? – спросил Зайцев.

– Техника в целом готова, люди не совсем.

– Готова к чему? – усмехнулся Бригадзе.

Гордеев, бросив вопросительный взгляд на начштаба дивизии и получив кивком головы согласие, ответил:

– К любым испытаниям, товарищ старший лейтенант госбезопасности.

– Ай, молодец, Гордеев, настоящий дипломат! – весело воскликнул Зайцев.

– Только вот настораживает какая-то общая расслабленность людей, не верят люди в возможность испытаний.

Усталые глаза Бригадзе буравили Гордеева.

– Знаете, капитан, что мне в вас особенно нравится? Вы, как умный и опытный командир, отлично понимаете: война неизбежна. Но панике не поддаётесь, ведёте себя ответственно, собранно, как и должно красному командиру. Ни с кем не ведёте разговоров о надвигающей войне. Надеюсь, так будет и впредь.

Гордеев поблагодарил, откозырял и попрощался. Ему страшно хотелось есть. В столовой он застал своих взводных.

– Товарищ капитан, – позвал лейтенант Шумейко, оторвавшись от тарелки с макаронами по-флотски, – садитесь к нам. Как всё прошло?

– Нормально. Единогласно.

– Поздравляем, – пробасил лейтенант Клюев. – Так это дело надо бы обмыть.

– Я вам обмою! – строго ответил Гордеев. – Компотика попьём.

За ужином он напомнил взводным порядок выдвижения в случае боевой тревоги, приказав за пределы гарнизона не удаляться, ещё раз проверить наличие горючего в баках, боеукладку снарядов и пулемётных патронов.

– Вместе со старшиной роты откройте коробки с НЗ[2]. Чего не хватает, пополнить. Командиров экипажей, где сожран НЗ и коробки пусты, наказать, но на губу[3] не сажать. Пусть орудия чистят.

– Товарищ капитан, – с беспокойством в голосе спросил Шумейко, – тревогу ждем? Учения намечаются? Или в летние лагеря поедем?

– Не знаю, но на душе кошки скребут, – уклонился от ответа Гордеев. – Думаю, ко всему надо быть готовыми. Бережёного, как говорится, Господь бережёт.

– А небережёного, – засмеялся Клюев, – конвой стережёт!

Суббота, 21 июня, был обычным рабочим днём. Но комбат и командиры рот заметили, в роте Гордеева будто аврал объявили. Танкисты после завтрака не на спортплощадку отправились, как обычно было по субботам, а в боксы. Натянув комбинезоны, они стали проверять натяг гусениц, крепление механизма поворота башни, состояние смазки катков и подшибников, доливали в баки бензин, перебирали снаряды в боеукладке… Старшина Ефременко, проверявший коробки с НЗ, высунул голову из башенного люка и заорал:

– Гузеев, рожа пошехонская! Опять весь шоколад сожрали!

– Товарищ старшина, – виновато оправдывался командир танка сержант Гузеев, – так ведь пацанам сладкого не хватает.

– Я те дам сладенького! Хватай банник и драй пушку!

Гордеев вместе с помпотехом роты и взводными работал наряду с танкистами. После обеда в бокс, где стоял командирский Т-26, забежал вестовой Уколов и радостно сообщил:

– Товарищ капитан, комбат велел заканчивать работы. Сегодня в клубе будут «Весёлых ребят» крутить.