Поскрёбыши

Вызвала в офис. Попросила помочь с какими-то официальными отписками. Шестаков на это натаскан. Сначала положит официальную бумагу, требующую ответа, под себя. Это у него называлось «оприходовать». Через пару минут вынет, слегка помятую, прочтет по диагонали и накатает, не долго думая, новую – в тех же ключевых словах. Талант, талант, как у Каштанки. А было ли, не было то, о чем рапортует – дело десятое. В начале перестройки юн и желторот – откуда такое уменье, характерное для застойных времен? Видать, в бюрократическом аспекте мы за время, натикавшее к моменту действия, с места не сдвинулись. Статистика показывает, что чиновников стало намного больше. А компьютерная революция позволила мигом преобразовывать один текст в другой – чего изволите? и электронной почтой отсылать. Всё равно по Москве бегают курьеры. Получить такую должность легко. Между нами говоря, Шестаков одно время побегал от экскурсионной фирмы. До сих пор помнит, где какая школа на Арбате. Чего ему только не пришлось делать. Он вообще легко деклассируется. Держись, Шестаков. На тебя объявлена охота.

Не продержался и часа. Алиса взяла его голыми руками. Голые руки Алисы были так прекрасны, что дикобраз плотно сложил иголки и позволил себя увезти. С заднего сиденья авто неотрывно глядел в зеркало на умыкнувшую его женщину. И потом неделю ровно, покоряясь ей безусловно, Шестаков Марии не звонил. Что он мог ей сказать? Да она и трубку поднимать не смела. По окончании недели Алиса заявила: свиданье окончено, забудьте. И Шестаков поехал домой на метро. Шел со странным чувством: точно с ним сыграли нехорошую шутку. Упрямая черемуха цвела в жару между глухим забором ТЭЦ и шершавой стеной пятиэтажки. Марии с Колькой не было. Аккуратно лежала почти вся купленная для них одежда. Шестаков, догадавшись, пошарил под ковриком на площадке – там лежали ключи (старая советская манера). Ушли и не вернутся. Бросился в школу. Мария забрала трудовую книжку, взяла Колькин табель с отметками за третью четверть (сплошные тройки). Так быстро решилась. Так шустро управилась. Как он не сообразил: человек, приехавший в Москву с Сахалина, способен на поступки. И дня терпеть не стала. Такая резкая реакция. Умеет ревновать – стало быть, и любить умеет. Стройка за неделю заметно выросла. Тьфу. Рабочие в оранжевых касках облепили ее словно муравьи. Под черным нагло блестящим забором трава тоже упорствовала: зеленела как умела. Каждый двор загорожен – ни проехать ни пройти. Звонок, из класса высыпали ребята. Никто ничего о Кольке не знал. Придурок… свалил – и ладно. Когда свалил-то? Миш, когда? позавчера. Как раз Алисе сообщили. Выждала сутки, чуть больше, чтоб успели уехать. И – гнать Шестакова в шею. Он метнулся в парикмахерскую. Не заходила. Что–нибудь украла? Нет, просто беспокоюсь. (Нашел о ком беспокоиться. Такой малохольной поискать.) Не дослушав мастеров-парикмахерш, кинулся к сварливым старикам, у которых раньше жила Мария. Там уже квартировали узбеки. Муж на раскладушке у старика, жена – тоже на раскладушке – у старухи. Абсурд пополам с нищетою. Нет, не показывалась. Небось на Сахалин улетела. (У Шестакова в доме денег не было , и ничего ценного, чтобы продать. Незачем проверять. Нет, они далеко не уехали. Где-то здесь.) Не пивши не евши Шестаков кинулся в милицию. Вы с нею расписаны? нет? по вашей заявке объявлять розыск не станем.

Проворочался всю ночь на полуторном матрасе, вдыхая запах пыли, чуть смоченной дождем. Капли едва касались земли, будто роса пала. Высыхали в нагретом воздухе. Утром взял телефонный справочник, намереваясь обзванивать школы. В первой же его осадилн: вы мальчику не отец и не отчим, мы не имеем права сообщать вам сведений. (У них их и не было.) Весь мир ощетинился против шестаковской неуместной благотворительности ли некстати проснувшейся любви. Алиса виду не показывала, что было, было. Поздно спохватившаяся весна задыхалась в городе. Шестаков проверял по аэропортам и вокзалам: не отбыли? Никто ему и гроша информации не подал. Паспортные данные Марии он наскоро списал в парикмахерской – пришлось заходить второй раз и по новой выслушивать смешки: такая мымра! (Типун вам на язык.) В школе спрашивать не стал - дойдет до Алисы.