Посланец. Переправа

Немцы начали обстрел дзотов издалека. Они уже пристрелялись по ним и сейчас били гораздо точнее, чем во время первой атаки. Демидов увидел, как полетели щепки от верхнего бревна, прикрывавшего амбразуру. У него защемило сердце. Если пулеметчик броневика возьмет чуть пониже, Сукачеву не сдобровать. И он бы взял, если бы по броневику не открыл огонь пулемет Гудкова. Пули, с дробным стуком визжа и рикошетя о броню, начали высекать искры. Броневик дернулся, на мгновение остановившись, но тут же двинулся дальше. Теперь он поливал огнем дзот Гудкова, стараясь подавить его пулемет. И Демидову подумалось, что им и на этот раз удастся отбиться.

Но тут заговорил еще один немецкий пулемет. Сначала Демидов не мог понять, откуда он стреляет. И только внимательно обшарив биноклем пространство за наступающими немцами, увидел, что они успели оборудовать огневую точку на краю кювета. Отрыли небольшой окоп и установили на его бруствер ручной пулемет. Во время первой атаки у них его не было. Значит, прихватили с собой сейчас. Когда они успели отрыть окоп, ни Демидов, никто из других разведчиков не заметили. Этот пулемет начал бить по дзоту Сукачева. Тот, по всей вероятности, не видел его, продолжая поливать огнем броневик. Но пули не причиняли ему вреда, и броневик, а за ним и пехота продолжали медленно приближаться к мосту.

Демидов не открывал огня из автомата, стараясь беречь патроны. Надо было подпустить немцев ближе, когда их пехота не сможет прятаться за броневиком, и тогда уж бить наверняка. Но у Подкользина, очевидно, сорвались нервы. Он сначала дал короткую очередь, потом стал стрелять, не останавливаясь. Судя по тому, что броневик продолжал двигаться, его огонь не причинял немцам вреда.

Демидов лихорадочно соображал, каким образом отсечь пехоту от броневика. Если этого не сделать, ситуация может стать критической. И в это время замолк пулемет Сукачева. В первое мгновение Демидов не понял, что случилось, хотя подсознательно ощутил, что вся обстановка резко изменилась в худшую сторону. Потом до него дошло, что огонь ведут только немцы и дзот Гудкова.

— Подкользин! — как можно сильнее напрягая голос, крикнул Демидов, но тот не слышал его.

На крик обернулся Коваленок. Демидов жестами показал ему, чтобы он позвал Подкользина. Подкользин нервно сдернул автомат с бруствера и, не скрывая досады, подскочил к командиру.

— Бегом в блиндаж! — приказал Демидов. — Проверь, что случилось с Сукачевым. Если ранен, становись на его место.

Подкользин, пригнувшись, кинулся в блиндаж. То, что он увидел там, заставило его остолбенеть.

6

Окровавленный Сукачев без гимнастерки и нижней рубахи полулежал на столе, пленный немец, до этого безмолвно сидевший в углу со связанными руками и остекленевшими от страха глазами, поддерживал его за голову и плечи, а радистка бинтовала раны. Сукачев был ранен дважды. Одна пуля соскользом прошила ему бок, раздробив ребро, другая прошла сквозь предплечье, но кость, по всей вероятности, не задела. Об этом можно было судить по тому, что Сукачев на весу держал руку, чтобы она не мешала бинтовать бок. Обе раны сильно кровоточили. Сукачев был бледен и, по-видимому, еще не совсем сообразил, что с ним произошло.

Зато Подкользин сразу оценил всю ситуацию. Достав из-за пазухи недопитую фляжку рома, он открутил крышку и поднес фляжку к губам Сукачева. Тот сначала мотнул головой и попытался отвернуться, но потом сделал маленький глоток. И только поняв, что во фляжке не вода, а ром, жадно припал к горлышку.

Радистка накладывала бинты умело, и Подкользин понял, что его помощь здесь не потребуется. Тем более, что ей помогал немец. Снаружи раздавался треск выстрелов, теперь уже автоматных, и Подкользин кинулся к пулемету. Броневик стоял на дороге, но к траншее, непрерывно стреляя на ходу, бежало около десятка немцев. Подкользин схватился за ручки пулемета и нажал на гашетку. Два немца, словно споткнувшись, сразу упали на землю, остальные залегли в кювет. Очевидно, они не ожидали, что замолчавший пулемет разведчиков снова заговорит.

Но перевести дух Подкользину не удалось. По дзоту, мгновенно развернувшись, ударил пулемет броневика. От бревна, прикрывавшего сверху амбразуру, отлетело несколько щепок. И если бы в этот миг броневик не двинулся вперед, пристрелявшийся по цели немецкий пулеметчик наверняка срезал бы Подкользина. Но броневик рванулся к мосту, и пулеметная очередь ударила вхолостую. Пули только подняли фонтанчики пыли сбоку от амбразуры. И тут Подкользин увидел, что у него кончается пулеметная лента. Сукачев расстрелял их все, вставив в пулемет последнюю. Деревянный ящик, в котором лежал ее конец, оказался пустым.