Послание из прошлого

Шаров повернулся к своему шкафу, достал прозрачный пакетик для вещдоков, снабженные зип‑молнией и собрал все камни в него.

— Как ты понимаешь… — обратился он к Виктору, — это плата за твою свободу и за мою гребаную жизнь, которую ты пустил под откос.

— Я не виноват, что вы мне не поверили, — сказал Виктор. — Вы сами тогда сказали, что вам напророчили…

— Заткнись! — прервал его Шаров. — Лучше ничего не говори, чтобы не сделать хуже. Каждый раз, когда ты появляешься, что‑то обязательно происходит! Я даже решил сделать вид, что не знаю тебя, когда ты пришел становиться на учет несколько дней назад.

— Ну да… а следил за мной кто?

— Не моих рук дело. Сам думай, куда еще ты мог вляпаться.

Виктор качнулся на стуле.

— Странно.

Шаров ухмыльнулся.

— Для тебя странно. Для меня — нет.

— Мне нужна ваша помощь, — вдруг сказал Виктор. — Я бы все равно к вам пришел. Потому что больше не к кому… Я не могу найти свою девушку… — Виктор осекся. — Бывшую девушку… Звонил ей, не берет трубку. Сходил по адресу, где она проживала, там она больше не проживает. Единственная зацепка — аккаунт в одноклассниках. Я списался, она или кто‑то, выдающий себя за нее, попросил отправить видео или селфи…

— Что такое селфи? — поморщился Шаров.

— Типа, когда фоткаешь себя.

— А‑а… понял. Ну и…

— Отправил и… ничего. Точнее, от нее пришло сообщение, и оно оборвалось на полуслове.

Виктор достал телефон, открыл приложение и повернул экран к участковому.

— А ты почти не изменился… в этой арке мы гуляли, я конечно пом… — прочитал Шаров, шевеля потрескавшимися губами. Он покачал головой: — Ты хочешь, чтобы я запрос в эти «Одноклассники» сделал? Без дела они не дадут никаких сведений. Или в розыск ее подать?

— Не знаю. Посмотреть по базам, проверить, может быть она…

— Уже окочурилась… — вставил Шаров и тут же добавил: — Извини, профессиональное.

— Может и окочурилась… — повторил автоматически Виктор.

— Ладно… давай фамилию, гляну. Мне не сложно. — Шаров снова придвинул к себе раздолбанную клавиатуру.

— Елена Евстигнеева. Жила раньше по улице Весенней, дом семь квартира тридцать шесть.

— Что‑то знакомое… — сказал участковый, доставая сигарету из ящика стола.

Он медленно отстукивал буквы, одновременно всматриваясь в экран.

Потом как‑то странно дернулся, отвел взгляд от монитора и посмотрел на Виктора так, что у того свело желудок.

— Что?

Шаров покачал головой.

— Я был в той квартире семь лет назад. — Он сглотнул и глаз его нервно дернулся.

Шаров убрал руки с клавиатуры, словно та обжигала ему пальцы.

— Говорите же! — не вытерпел Виктор.

— Я в уголовном розыске тогда работал. Нас вызвали вечером, ближе к ночи. В общем, это был не наш район, но объявили «Перехват» и задействовали всех, даже из других районов. И то, что я там увидел… эта картина до сих пор у меня перед глазами.

Виктор повело в сторону — голова закружилась и словно костлявая рука схватила его за горло: резко стало нечем дышать.

— Она? Это она? — чтобы не упасть, Виктор вскочил со стула и бросился к Шарову.

Тот смотрел в экран, словно какая‑то магическая сила тянула его туда.

Когда Виктор проследил взгляд участкового, ему стало плохо. Не говоря ни слова, он выскочил из кабинета, завернул за угол и склонился над раковиной.

Вернувшись, он застал Шарова замершим перед экраном все в той же позе: стеклянные глаза и полная неподвижность, в пальцах дымится сигарета и пепел от нее уже пару раз успел упасть папки с делами.

— Я могу все изменить… — прошептал Виктор непослушными губами.

Шаров поднял на него тяжелый взгляд и покачал головой.

— Ты и так уже изменил.

— Вы не знаете! Не понимаете! Я могу!

— Ничего ты не можешь. — Майор взял пакетик с бриллиантами, подбросил его в воздухе, поймал и сжал в кулаке.

— Кто же тогда мне пишет от ее лица? — медленно, будто что‑то вспомнив, произнес Виктор. — Кто?

— Он, — сказал Шаров.

Наступившая после его ответа тишина, нарушаемая лишь шелестом вентилятора, не требовала объяснений, кто — он. Все было ясно.

— Но ведь…

— Ты же слышал, что сегодня, наконец, арестовали Моцарта? — Шаров ухмыльнулся, но без тени злорадства или наоборот, скрытой радости.

— Да.

Участковый наклонился, открыл нижний ящик стола, достал оттуда увесистую папку. Потом взял полотенце из сумки Виктора, тщательно вытер стол и только тогда водрузил на него папку. Развязал тесемки и перевернул картонную обложку без единой надписи.

Внутри Виктор увидел десятки, сотни вырезок из газет, заметок, фотографий, копий донесений, рапортов, постановлений о проведении обысков и многое другое. Большая часть содержимого папки была очень старой, пожелтевшие листки с загнутыми краями, текст, отпечатанный еще на машинке…

— Я попытался посмотреть дело, чтобы глянуть на подозреваемого, но оно под грифом «Секретно». Его ведет центральное управление и у меня нет к нему доступа… — сказал Шаров, — Но… даю голову на отсечение, они опять взяли не того.

— Почему вы так думаете? Может быть на этот раз…

— А кто же, по‑твоему, тогда отвечает с ее номера? Он проверил, что ты — это ты и включился в игру. Удостоверился, что ты не знаешь о ее… — Шаров поперхнулся.