Послание из прошлого

— Давай! — откликнулся Витя. — Успеем! — он заметно повеселел. От Шершня исходила какая‑то энергия оптимизма и кипучей деятельности, сдобренная его специфическими шутками. Поначалу, когда они только познакомились, Витя совершенно не понимал его и даже думал, что вряд ли вообще стоит дружить с этим парнем, слишком уж странным он был. А все что странное — вызывает у людей страх. При первом знакомстве Шершень вызывал именно страх. Одни его зубы чего стоили! Приснись такие ночью, можно не добежать до туалета, — думал Витя. Потом он привык, в том числе и к зубам друга и вообще перестал обращать на них внимания. Самому же Шершню, кажется, было фиолетово — есть у него зубы, или их нет. Да и все остальное, отличное от других людей. А отличался он решительно всем.

— Даа‑а‑авай!

— Взял! Ох и тяжелый!

— Сорок ки‑ило!

Они с трудом дотащили телевизор до подъезда, и Витя подумал, что, если придется затаскивать тяжеленную бандуру на этаж, он точно надорвется.

Но Шершень достал ключ от подвала, открыл дверь и кивнул:

— Да‑авай, вниз.

Спускать по лестнице эту махину оказалось делом не из простых, и когда они наконец дошли до двери подвала Шершня, Витя дышал как загнанная лошадь.

Повозившись с замком, Шершень отворил дверцу и щелкнул выключателем.

Помещение озарил тусклый желтый свет.

То, что предстало перед глазами шестиклассника, повергло его в шок. Он рассчитывал увидеть обычный подвал средней семьи, заставленный соленьями, банками с компотом, обязательным мешком картошки, санками, велосипедом, может быть, запасными колесами для автомобиля и всяким старьем, что было жалко выбрасывать и которое в несчетных количествах годами копилось практически у каждой семьи в СССР. В общем, подвал — это святое.

Однако Витя не увидел ничего из того, что ожидал.

С правой стороны стоял длинный деревянный стол, прожженный в десятке мест, большие и малые тиски, портативный сверлильный станок, три паяльника и баночка с припоем и канифолью и сотни, может быть, даже тысячи спичечных коробков, выстилающих всю стену за столом. На каждой крышке корявым почерком были написаны какие‑то странные сокращения и аббревиатуры наподобие «ГТ‑108 г», «ГТ‑109», «ГТ‑109ж» и многие‑многие другие. Витя не понимал значений этих надписей.

В глубине подвала был сооружен своего рода деревянный стеллаж и там темнела груда аппаратуры самых разнообразных форм и очертаний. Разбитые и раскрученные телевизоры, магнитофоны, приемники и деки, проигрыватели, сложные физические приборы типа осциллографа, — Витя видел такие в кабинете физики и куча других приборов и техники.

На правой стене висела здоровенная туристическая карта Москвы. Размечена она была как‑то странно: на булавках, пронизывающих определенные точки висели бирки с красными циферками.

С потолка свисали тонкие и толстые провода, одни были скручены в витые пары, другие одиночные, с обмоткой и без, медные, алюминиевые, стальные, латунные… десятки труб и трубочек стояли в углу.

От всей этой картины у Вити закружилась голова.

— М‑мой к‑к‑кабинет, — скромно сказал Шершень.

В довершение всего, справа под картой Витя увидел довольно длинный топчан на ножках, прикрытый стеганым одеялом. Под ним коробки, набитые книгами, схемами и монтажными платами, а за его изголовьем — узкую, в половину, а то и в треть нормальной ширины — дверь, на которой висело зеркало. Он не знал, что подвалы бывают многокомнатыми, но, похоже, в данном случае, так оно и было.

— Ста‑а‑авь сюда, — скомандовал Шершень и они водрузили телевизор на единственное свободное место на стеллаже.

— Ну‑ужно с‑с‑рочно что‑то р‑разбирать, — констатировал Шершень, оглядев свои владения. — М‑места уже нет.

— Ни фига себе! — потрясенный увиденным, выразил свои чувства Витя.

Конечно, в каком‑то смысле эта напичканная техникой конура напоминала гараж дяди Грома, но тот все‑таки больше слесарничал, строгал, ремонтировал и чинил авто, мотоциклы и мотороллеры. Шершень же, похоже, был радиоэлектронщиком.

Витя поднял глаза и увидел полку, на которой громоздилась широченная подборка разноцветных журналов. Он автоматически протянул руку, вытащил один и прочитал название: «Радио 10/84. Еженедельный научно‑популярный радиотехнический журнал». На обложке были запечатлены мужчины‑спортсмены, пожимающие друг другу руки.

Один из мужчин был очень похож на Шарова. Витя уставился на обложку, пытаясь понять, что бегун делает на обложке журнала «Радио».

Об уроках он совершенно забыл.

— Ну‑у что? Ра‑а‑асказывай, — услышал он позади себя голос и вздрогнул от неожиданности.

Витя замялся, положил журнал на место и присел на топчан, рядом с Шершнем, который выжидательно замер.

— Да… рассказывать и нечего, собственно. Магнитофон… у меня от папы остался. «Комета‑209». Хороший.

Шершень кивнул в знак согласия.

— О‑очень хо‑о‑ороший.

— И… мы… то есть, мама решила его продать. Мы решили его продать, чтобы… — Витя сбивался, потому что говорил неправду. Говори он правду, слова лились бы сплошным потоком, но врать было трудно, а выдумывать вранье на ходу — еще сложнее.