Послание из прошлого

Точно сомнамбула он поднялся по ступенькам школы, прошел в кабинет директора и там рассказал, как все было от момента, когда до его слуха долетела возня за углом школы.

Единственное, чего он боялся, это того, что кто‑то видел, как Шершень передал ему ключ, боялся вопроса об этом, но никто так ничего и не спросил.

Ключ прожигал карман школьного пиджака и внимательный взгляд завуча будто говорил: «Я знаю, что ты там припрятал и что вы скрываете вместе с Владом». Но этот профессиональный педагогический взгляд, ломавший самых закоренелых двоечников и хулиганов, Витя с честью выдержал.

И только хитрый прищур Владимира Ильича Ленина над пустующим стулом директрисы подбадривал его на всем протяжении допроса, как бы говоря — «Будь хитрее, парень. Не выкладывай все карты».

Витя не сказал, что они договорились с Владом встретиться после школы, не сказал про магнитофон, про подвал, хотя наводящие вопросы сыпались как из рога изобилия и было очень трудно лавировать так, чтобы рассказ звучал правдоподобно.

В конце концов, он действительно никогда не видел этих парней и выглядели они далеко не школьниками, скорее пэтэушниками или даже взрослее.

Он описал их как мог, милиционер все тщательно зафиксировал и в конце концов его отпустили.

Витя вышел из школы, пошатываясь от голода и навалившихся событий.

Автоматически оглянулся, будто что‑то забыл и тут вспомнил: «Лена!» Она, возможно, ждала его до упора, он видел ее силуэт в толпе… Но теперь школьный двор был пуст.

Озираясь, он пошел домой. Ему казалось, что троица бандитов выслеживает его. Ведь он, как‑никак, серьезно помешал их планам и теперь, вполне возможно, они захотят ему отомстить.

— Эй!

Витя в страхе оглянулся, готовый в любую секунду закричать и кинуться наутек.

В паре метров позади стоял Шкет.

— А здорово ты их отделал, — сказал Илья заискивающе. Лицо его было серьезным, но с какой‑то хитринкой. Никогда не знаешь, чего ждать от таких людей и каковы их истинные намерения. — Я видел через окошко. Не знаешь, чего они на него напали?

Хотя Витя и терпеть не мог Шкета, он все же был рад увидеть одноклассника, по крайней мере, не так страшно будет идти домой.

— Наверное сигаретой не угостил, как обычно это бывает, — ответил Витя.

Шкет пожал плечами.

— Что‑то слишком уж за сигаретку‑то… Не похоже. Хотя, кто их знает. — Он помолчал и продолжил, слегка покраснев: — Ты это… извини за… ну сам знаешь. Я двоюродного брательника напряг, идиот. Где ты так махаться научился?

— Пираты двадцатого века смотрел.

— А‑а… Еременко! Да… заметно… — мечтательно протянул Шкет, потом встрепенулся и как‑то хитро глянул на Витю.

— А… что он тебе дал? Ну… этот, как его, сын трудовика. Я видел, вроде… или мне показалось… — Шкет оглянулся на школьное крыльцо, куда как раз в это время вышло трое милиционеров. — Даже не знаю…

Витя почувствовал холодок, пробежавший по спине.

«Вот же змееныш. С ним нужно держать ухо востро», — подумал Витя, судорожно соображая, что ответить. Он сделал как можно более безмятежное лицо.

— А‑а… ты про это… Вот, смотри…

Он опустил руку в карман школьного пиджака, покопался там для приличия, и растопырил ладонь перед замершим от любопытства Шкетом.

— Ого! — глаза Ильи загорелись нездоровым огнем. Глядя на одноразовую зажигалку оранжевого цвета, он, кажется, вообще забыл обо всем на свете. Ценность ее равнялась бесконечности, а может, даже и превышала оную на пару порядков. — Вот это да!!! Рука Шкета автоматически потянулась по направлению к бесценной вещи и замерла на полпути.

— Нравится? — спросил Витя, чувствуя, как бьется его сердце. Это была отцовская зажигалка, неубиваемый импортный «Cricket», найденная в шкафу.

— Еще бы… — Шкет буквально впился глазами в раскрытую ладонь.

— Дарю, бери, — сказал Витя. — Я все равно не курю, так что тебе пригодится.

Шкет не веря своим ушам, схватил зажигалку. Лицо его сияло. Он чиркнул пару раз, из‑под колесика вырвались яркие праздничные искры и тут же появилось пламя — ровное, желтое с плавной каемкой синевы, оно шипело и плясало на кончике зажигалки, точно живое.

Витя завороженно смотрел на огонь и виделись ему в этом пламени знакомые, но совершенно неузнаваемые лица одноклассников, друзей, родных и близких, только все они казались какими‑то искаженными, постаревшими, оплавленными.

Он дернулся и отшатнулся. Видение исчезло.

Шкет удивленно смотрел на одноклассника.

— Может потом пожалеешь? — сказал он, но тут же сунул зажигалку в карман.

Витя покачал головой.

— Нет. Забирай.

— Вот уж не ожидал! Что хочешь теперь у меня проси! Если что, где…

— Конечно, — ответил Витя и кивнул. Только о чем можно было просить задиристого одноклассника, было непонятно. Впрочем, он действительно не жалел, что отдал ему зажигалку. Иначе он не мог поступить. — Слушай… — сказал Витя. — Раз уж ты тут… — ему мучительно не хотелось идти одному домой. — Скажи, а как это — курить?

Лицо Шкета, и так счастливое, теперь и вовсе стало похоже на новенький пяток.

— Курить? О… Ты домой?

Витя кивнул.