Послание из прошлого. Петля времени

«Снова у него это…» — говорили пацаны, но никому и в голову не приходило насмехаться и крутить пальцем у виска. Понимали и принимали как свою боль.

— Та-ак… — пробормотал Андреев, впотьмах слив воду. Аккуратной струйкой наполнил бачок закрепителем.

Он засек семь минут, для видимости покрутил ручкой, затем, когда время вышло, повторил процедуру промывки.

— Кажется, готово. Ну-с, что тут у нас?

Включив красную лампу, он вытянул мокрую пленку из бачка и привычным взглядом заядлого фотолюбителя скользнул по вытянувшейся змеей ленте.

— Вроде… что-то есть… — с легким удивлением пробормотал капитан.

Подгоняемый любопытством, он включил фотоувеличитель, смешал растворы и заполнил ими кюветы.

Едва дождавшись, пока пленка хоть немного подсохнет, Андреев вставил ее в рамку увеличителя, подложил фотобумагу и привычным жестом сдвинул красный светофильтр.

В ванночку с проявителем погрузился первый лист — совершенно белый, он на глазах покрывался тонкими серыми линиями, которые темнели, образуя причудливый рисунок.

Капитан завороженно вглядывался в постепенно появляющийся словно из воздуха деревянный бревенчатый дом. Ставни были закрыты, но сам дом… — он изумленно покачал головой, — был целым, и если не новым, то довольно свежим, опрятным и добротным. Труба на месте, ступени и крыльцо в лучшем виде, не то гнилье, что теперь…

Тот же самый дом, в котором он побывал час назад — в этом не было никаких сомнений и если бы последние пять лет он не служил в этой части, то, вероятно, решил бы, что именно в таком состоянии строение находится и сейчас. Однако дом обветшал давным-давно и просто не мог выглядеть как на фотоснимке.

— Этого не может быть… — прошептал капитан, достал пинцетом проявленный снимок, прополоскал его в ванночке с водой и погрузил в фиксаж.

Если бы он лично не вытащил пленку из камеры, никогда бы не поверил своим глазам.

Прокрутив кадр, он снова включил лампу увеличителя и оглянулся на дверь. Ему казалось, что в лабораторию вот-вот явятся непрошеные гости из комитета. Разумеется, если они обнаружат снимки, возникнут вопросы и у Андреева будут серьезные неприятности вплоть до уголовного дела.

Когда все было закончено, на газете лежало семнадцать светлых прямоугольников.

Скрестив руки на груди, капитан подошел к столу и внимательно окинул взглядом экспозицию. У него возникло ощущение, что затвор камеры нажимали разные люди. Снимки в начале и конце сильно отличались и по манере, и по содержанию.

Хозяин камеры начал фотографировать прямо на плацу во время построения, где все Андрееву было знакомо и понятно. Он подумал, что не видит на фото себя, но потом вспомнил, что прошлую ночью дежурил и в то время, когда приехали школьники, отдыхал.

В отдалении он увидел Шарова — того самого спортсмена, который зачем-то решил служить в спортроте (бойцы поговаривали, что из-за проблем с алкоголем). Статный, поджарый, — видно, что первоклассный атлет, но какой-то словно обухом огретый. Андреев всмотрелся в худощавое лицо. Мог ли этот человек замышлять и планировать серьезное преступление? По внешнему виду скорее нет, чем да, но что там у него в голове…

Передвижения ребят по лесу его не сильно интересовали, и капитан быстро пролистал эти снимки, задержавшись на карточке, где было видно озеро «Верхнее». Оно, несомненно, было другим. Больше размером, берега сплошь и рядом покрыты зарослями рогоза с крупными темными початками на верхушках.

— Во дела… в жизни там рогоза не видел… — пробормотал Андреев. — А где же мои мостки?

Мостки, которые он лично обновлял летом и с которых иногда удил рыбу, отсутствовали. В том месте стеной стоял рогоз.

Никаких следов взрыва гранаты, которую метнул в озеро школьник, не наблюдалось.

Он покачал головой и прислушался. Ему показалось, что снаружи затормозил автомобиль. Дверь в клуб была заперта изнутри, поэтому неожиданно никто не мог появиться. Тем не менее повинуясь рефлексу, Андреев стал действовать быстрее. Если это командир, тогда одно, а если комитетчики… времени было в обрез.

Одна фотография была сделана перед домом. Вся компания расположилась рядом с калиткой. Ставни на окнах закрыты, однако дом выглядит так, будто хозяева просто отлучились по делам.

— Семеро и один фотографирует, — пробормотал Андреев. Он снова всмотрелся в лицо Шарова. Открытое, дружелюбное, и хотя в нем ощущалась тревога, никакой паники, злости, растерянности капитан не заметил.

Зато высокий худой парень, стоявший позади всех — явно выделялся. Капитан сразу понял, что это и есть тот самый Червяков — второгодник, похитивший гранату — из-за него-то и разгорелся весь сыр-бор. Граната взорвалась, дети в панике бросились бежать, и… дальнейший ход событий выбивался не только из логики, но и вообще из всего того, что он знал и умел как разведчик.