Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

«Похоже, что экс-министр иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе (Э. А.) окончательно выбрал для себя стезю предсказателя. Причем ему присуща довольно узкая специализация — предсказывать государственные перевороты. Однажды он попал в точку, и были все основания ему поверить, так как Э. А. сам вращался в высших партийных и государственных структурах. В последнее же время соратник М. С. Горбачева периодически запускает новые высказывания о перевороте, предназначенные по всей видимости для западной публики, которая Э. А. помнит. В странах же Содружества это проходит почти незаметно. Если не считать того, что деловые круги Запада с опаской смотрят на СНГ и не торопятся вкладывать деньги в нашу экономику».

Внизу карандашом была сделана приписка: «Аргументы и факты», 1992 год. Николаев отбросил в сторону клочок бумаги. Боже мой, как надоела за эти годы политика, когда же наконец вся эта муть успокоится? Более того, идет какая-то страшная пропаганда, что в старые времена не было ничего хорошего, подлецы сидели на подлецах и подлецами погоняли. Все, буквально все, смешивается с грязью. Как будто не было в те годы ни одного честного человека. Но я знал их огромное количество, и их было большинство. Самое интересное, что именно те, что прежде хвалили режим или считались подлецами и ворами, вылезли, и сегодня живут припеваючи, а порядочные, законопослушные люди оказались в ужасающем положении, да еще заложниками этих прохвостов. Нет, правду мне говорил один знакомый старик, «гибче надо быть, гибче». В этом месте так и хочется процитировать великого китайского кормчего — товарища Мао: «Когда тростник теряет гибкость, он ломается».

Телефон молчал. Сергей снял с полки подвернувшуюся под руку книгу, раскрыл ее и прочел вслух первые попавшиеся на глаза строчки:

— «Русские очень красивы как мужчины, так и женщины, но вообще народ грубый. Московиты величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих. У них нет никаких вин, но они употребляют напиток из меда и листьев хмеля. Однако государь не допускает, чтобы каждый мог свободно его приготовлять, потому что если бы они пользовались подобной свободой, то ежедневно были бы пьяны и убивали друг друга, как звери. Жизнь их протекает следующим образом: утром они стоят на базарах до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени их уже невозможно привлечь к какому-либо делу»…

Николаев захлопнул книгу и взглянул на обложку. Это был сборник рассказов иностранцев о древней Москве XV–XVII веков.

«Что они понимают в русском менталитете», — Сергей сунул книгу на место, выдернул вилку из телефонной розетки, вновь залез на диван и, свернувшись калачиком, накрылся одеялом. Едва он успел это сделать, как раздался звонок, на этот раз в прихожей. Сергей посильнее натянул одеяло на голову и зажал уши руками. Звонок не унимался. Ничего не оставалось, как надеть джинсы и, ругаясь нехорошими словами, поплестись к дверям.

— Кого еще там нечистая принесла?

— Открывай, свои.

Сергей распахнул дверь. На пороге стоял вальяжный господин в серой кожаной куртке и с огромным целлофановым пакетом в руке.

— Что, не узнаешь старых друзей?

— Лешка? Вакулов? Тебя сразу и не признать. Богатеньким будешь.

— Это точно. Ну что, мне так в дверях и стоять?

— Заходи, — Сергей посторонился и пропустил в прихожую своего старого, еще по школе и институту, приятеля. — Раздевайся, вешай куртку на гвоздь и проходи на кухню. Я сейчас, только лицо сполосну.

— Ну и видочек у тебя, — усмехнулся Алексей, снимая свою шикарную куртку и бросая ее на табурет. — Бухал вчера?

— Да так, — махнул рукой Сергей и поплелся в ванную. Там он засунул голову под струю холодной воды, затем выдавил остатки зубной пасты в рот и пальцем — зубную щетку он третий день не мог найти — почистил зубы.

Когда Сергей появился на кухне, на плите уже стоял чайник и Алексей выкладывал из своей сумки с надписью «Единая Европа» пакеты в красивых иностранных обертках. Под конец он вынул бутылку коньяка. При виде ее Сергея аж передернуло.

— Что, — улыбнулся Вакулов и кивнул на стоявшую на столе пустую бутылку, оставшуюся от вчерашнего ужина Сергея, — думаешь, я тебе подкрашенного кооператорского спирта принес? Это настоящий, французский.

Он взял с полки тарелки, быстро разложил на них уже нарезанные колбасу, сыр, хлеб и другие вкусности, разлил по рюмкам коньяк и сказал:. — Ну, что стоишь? Давай хряпнем. Со свиданьицем! Они выпили. Алексей налил еще по одной и спросил:

— Где соседи?

— Наверное, на даче. Я с ними практически не общаюсь. Как ты только меня здесь нашел? А ты нисколько не изменился. Всегда, как снег на голову, — покачал головой Сергей. — Сколько лет, сколько зим…

— А чего мне меняться? Ну, как себя чувствуешь, лучше?

— Да, как тебе сказать…

— Ничего, еще по одной, и все как рукой снимет. За что я люблю настоящий «Наполеон», так это за то, что сколько его не выпьешь, хоть ведро, на следующий день голова не болит.

— Мне бы твои проблемы, — тяжело вздохнул Сергей, — настоящий, ненастоящий.