Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

— Хорошо, хорошо, красивая женщина, я зайду к вам завтра. Мне ничего не надо, я только хочу забрать свое. Я бедный человек…

Старик возвратился в свою заставленную старьем антикварную лавочку, опустил жалюзи на окнах, закрыл изнутри на огромный засов двери и стал расхаживать взад-вперед, жестикулируя и бормоча что-то себе под нос. Затем он оттащил в сторону стол с ножкой в виде сидящей на дельфине женщины, держащей на голове мраморную столешницу, приподнял несколько досок в полу и вытащил массивный, окованный железом сундучок. В нем оказалось несколько кожаных мешочков. Старик развязал их, и, не переставая бормотать, залюбовался блеском золотых червонцев и сиянием драгоценных камней. Под мешочками, на дне сундука, лежали толстые пачки денег. Здесь были и латы, и литы, и английские фунты стерлингов, и австралийские доллары, и немецкие марки, и даже царские пятисотенные кредитные билеты. Старик протянул к ним руку и вдруг, вздрогнув, замер, к чему-то прислушиваясь.

По улице мимо лавочки прошли, весело смеясь, молодые люди, затем, трясясь по булыжной мостовой, проехал автомобиль. Старик посидел еще несколько минут неподвижно, прислушиваясь к возне мышей где-то под полом, и начал пересчитывать деньги.

Дворник вышел из кабинета Гутманиса, пригладил волосы, и, дернув головой в сторону двери, сказал кухарке:

— Иди, тебя просят. Я уже все.

— О чем они спрашивают?

— А, — махнул рукой Витолс и пошел к выходу.

 На лице кухарки появилось заискивающее выражение. Она вытерла зачем-то об юбку руки и медленно приоткрыла дверь.

— Можно?

— Проходите, садитесь.

Женщина присела на стул и во все глаза уставилась на следователя.

— Ваша фамилия, имя. Кем работаете у господина Яншевского?

— Меня зовут Хельда Озоле. Я работаю у господина Яншевского кухаркой уже четырнадцать лет, — раболепно улыбаясь, ответила она.

— Говорят, господин Яншевский в последнее время был очень недоволен вашей стряпней и еще кое-чем. Он вроде даже собирался уволить вас?

— Кто вам сказал? — Улыбки как не бывало. — Наверное, эта молодая потаскушка? Так пускай она за собой следит и за теми, кто к ней под юбку лазит. А может, вам этот болван сказал? Так его самого хотели выгнать, и вряд ли он после этого нашел бы себе другую работу.

— Почему его хотели выгнать? — спросил Гутманис.

— За пьянку. Как зальет глаза, так и начинает куролесить, а наутро говорит, что ничего не помнит. Зато остальные помнят…

— А почему у вас с господином Яншевским были нелады?

— Почему? — Кухарка исподлобья посмотрела на следователя. — Он же после того как сошелся с этой ведьмой, ну, миллионщицей значит, просто не знал, к кому бы придраться. Все ему не так.

— К экономке тоже?

— Да вроде нет.

— Расскажите поподробнее обо всем, что знаете. Вы ведь дольше всех работаете у господина Яншевского. Постарайтесь не спускать никаких подробностей. Вы этим нам очень поможете…

— А почему вы решили, что я могла убить своего хозяина? — спросила у Гутманиса Вента Калныня.

— А потому, голубушка, что вы были любовницей покойного и он обещал на вас жениться, а совсем недавно вам стало известно о предстоящей его женитьбе на другой женщине. Вы отлично понимали, что жена рано или поздно узнает о существовавшей между вами длительной связи и о ребенке.

— О каком ребенке?! — вскочила экономка. — Кто вам сказал?

— Сядьте и успокойтесь, — сказал следователь.

— Я не убивала Адольфа.

— Ну что ж, если не убивали господина Яншевского, то вам нечего бояться. Даже более того, вы можете стать хозяйкой дома, если сумеете доказать, что он жил с вами в гражданском браке и ребенок от него.

— Это и доказывать не надо, достаточно взглянуть на мальчика и портрет Адольфа. — Женщина отвернулась, и плечи ее задрожали.

— Успокойтесь, успокойтесь. Верю, что не убивали, а кто тогда? Ведь у вас должно быть женское чутье. Кому он мог стать посреди дороги?

— Не знаю, — женщина достала из-за манжета носовой платок.

— Может, он собирался что-нибудь покупать, продавать?

— Может, выиграл в карты или не отдал долг?

— Нет, ничего такого вроде не было. Адольф, то есть господин Яншевский, вообще не выносил азартных игр. Единственную глупость, которую он собирался сделать, это жениться на этой богатой кукле.

— У него были трудности с финансами?

— Нет, но, возможно, ему очень захотелось почувствовать себя миллионером.

— Миллионером, говорите? — Гутманис прошелся по кабинету, постоял у зарешеченного окна и вновь подошел к экономке. — А что если еще кому-нибудь захотелось испытать это же чувство?

— Я ничего не слышала об этом. В последнее время Адольф избегал разговоров со мной и не делился своими подозрениями.

— Вы ревновали его?

— Вы знаете, Адольф был увлекающейся натурой. У него уже были подобные романы, но каждый раз, когда дело доходило до свадьбы, он охладевал к своей возлюбленной. Возможно, это была просто боязнь, свойственная старому холостяку. Кроме того, он очень любил Роберта.

— Это вашего с ним внебрачного сына?

— Да.

— Ну что ж, спасибо, вы свободны. Если что-нибудь вспомните важное для следствия, немедленно сообщите мне или моему помощнику.

За экономкой закрылась дверь.