Посланники

Я содрогнулся. "Кажется, разум разумом не разуметь", - решил я и сказал:

- Это всё из-за обезьян… Если бы человек произошёл не от них, то, может быть…

Мама прищурилась.

- Наверно, - сказала она, - те обезьяны переболели чем-то очень серьёзным, если превратились в людей.

Я виновато улыбнулся.

Мама потребовала:

- Про обезьян забудь!

Я снова склонился над альбомом. Среди фотографий снимок Гитлера, возвращавшегося в Берлин после аннексии Австрии. Жители Вены приветствовали вождя воздетыми кверху руками.

- Зачем ты держишь у себя это? - спросил я.

- Чтобы помнила я…

- Разве ты не помнишь?

- Чтобы знал ты…

Я перевернул страницу.

Четыре лица –

бабушка и дедушка (те, кто, на самом деле, мои прабабушка и прадедушка), мой (настоящий) отец и моя (настоящая) мама сидят на террасе кафе у моря. На маме большие тёмные очки, на голове отца – модная каскетка. Они загорелые. Им весело. Едят мороженое. Я предположил: "Потом они целовались, после чего на свет появился я."

Я поднял голову.

- Память, - сказала мама, - не скорлупа, которая с картошки запросто снимается.

Я подумал: "Мои прадедушки и прабабушки сделали моих дедушек и бабушек, те в свою очередь – мою маму и моего отца, а они сделали…Странно: все делают это, вроде бы, одинаково, а результат получается разный…"

Мама долго молчала, а потом поднялась с места и, достав с полки какую-то книгу, вслух прочла притчу об Аде и Рае.

"Я покажу тебе, что такое ад", - сказал Бог раввину и повёл его в комнату, где посередине стоял большой круглый стол. Люди, сидящие вокруг стола, умирали с голоду и были в отчаянии. На столе стоял горшок с мясом, да таким вкусным, что у раввина потекли слюнки. У каждого сидящего за столом была ложка с очень длинной ручкой. И хотя ложки прекрасно доставали до горшка, их ручки были настолько длинные, что едоки не могли поднести ложку ко рту и поэтому оставались голодными. "А теперь ты увидишь рай", - сказал Бог, и они пошли в другую комнату. В ней тоже был большой круглый стол и посередине его горшок с мясом. Люди, сидящие вокруг, тоже держали в руках ложки с длинными ручками, но все они были сытые и упитанные, они смеялись и разговаривали. Раввин не мог ничего понять. "Это просто, - сказал Бог. – В этой комнате, как ты можешь заметить, люди научились кормить друг друга"*

Путаясь и перемешиваясь, мои мысли, затвердевали…

Я спросил себя: "Чьё молчание громче, живых или мёртвых?"

И ещё спросил: "Как сумели в том аду выжить?"

…Однажды мне на глаза попалась статья учёного, заявившего, что чем чаще нами используются нейронные цепи, тем они становятся прочнее, а это, в свою очередь, ведёт к укреплению нашей зависимости от разного рода идей, привычек и настроений. Подобное происходит и тогда, утверждал учёный невролог, когда мы разглядываем фотографии, связанные с нашим непростым прошлым. Чем чаще мы такие фотографии разглядываем, тем сильнее упрочняются шансы на то, что наши тягостные эмоции из прошлого ещё чаще и с гораздо большей настойчивостью к нам возвратятся. И наоборот, попытки отторгнуть от себя тяжёлые воспоминания приводят нейтронную цепь к постепенной потере своей активности. "Сжигайте такие фотографии!" - советовал учёный.

…Немного погодя, мама сказала:

- Газеты пишут о скоплении вражеских сил также и на северной границе…

- Завтра газета напишут другое...

- Только бы не…- мамины ресницы мелко задрожали.

Решив сменить тему разговора, я прошёл на кухню. Мама последовала за мной. Налив в чайник воды, я поставил на стол (наш Locus sacralis.*) две чашки.

Чайник вскипел.

Я спросил, зачем в мире дети?

На мне остановились два неподвижных глаза.

Послышалось:

- Дети в этом мире посланники. Без них не сговориться…

- С кем не сговориться?

Мама налила себе рюмку вина и проговорила:

- Мне страшно.

- Не надо, - попросил я. - Бояться не надо.

Мама поёжилась и, глотнув из рюмки, сказала:

- Обязательно, надо! Надо, сынок, надо! Потому в мире так беспокойно, что люди недостаточно боятся…

Я фыркнул:

- В армии нас учат, чтобы мы…Вот и отец всегда говорил, чтобы я не боялся…Ты толкаешь меня на ослушание отца?

- Помолчи! - повелела мама.

- Но ведь теперь…В мире выросло новое поколение, новые люди…