После

Остановился на мгновение в коридоре, рядом с бойницей, за которой пролетела крупная стая ворон с громким карканьем.

"Почему Табия так злиться, смотря на мои попытки? Неужели её хоть сколько-нибудь колышет игра с этим человеком? Нет. Просто её бесит уже все. Она также больна, как и я. Мы оба больны. Только Элой, проказник, выглядит бодрым. Но только сейчас. Сколько пройдет времени, прежде чем он начнет срываться? Что он сделает? Упадет со скалы? Скормит себя тварям? Где сейчас все наши друзья?"

Дойдя до покоев, где жил Стратоник, Люций не обнаружил его там, но не предал этому значения, потому как дозволял неопределённость местонахождения своего пленника. Цитадель была огромной. Внутри неё легко можно было потеряться.

"Что ж… этот человек крепок, подобно камню. Но что может сдвинуть камень. Сильнее всех камней всегда была река. Но что это будет за река."

Образы выстроились в цепь и сверкнули молнией разума.

Камень.

Река.

Вода.

Дерево.

Водяная мельница.

"Да, это оно!"

Но в этот момент вошел сам Стратоник:

— Ты ожидал меня здесь?

— Ты был в городе? — спросил Люций, видя на человеке плащ.

— Прогулки нужны мне, чтобы не сойти с ума, даже если за пределами этих залов одни лишь руины.

— Верно. Но что же ты будешь делать в ближайшее время?

— Не могу знать. У тебя есть идеи?

— Да. Почему бы тебе не стать префектом города?

Мрачная молния сверкнула веной на лбу человека.

— Какого города?

— Мой город, — в голосе Люция явилась толика гордости, — после войны будет нуждаться в восстановлении.

— Эти руины своим градом зовешь? — с грустью произнес Стратоник, — не думал я, что тебя хоть на миг осенит мысль о цветении городов. К чему тебе это? Пустошь, вот твоё царство. Люди тебе ни к чему. Ты сожрешь все, что здесь есть. Я уже вижу твою колоссальную статую здесь, на площади, размером во весь центральный район. Слова на ней о твоем величии. И ни души… ни единой души вокруг, — немного погодя, посмотрев Люцию в глаза, добавил, — во всем мире.

— Ты не прав, — сказал Люций, — это…

— О нет, я прав, — Стратоник прервал его, — Ты играешься, к чему это мне? Ты лишь печалишь меня. Ты позволяешь это себе только потому, что я не могу достать меч и разрубить тебя, а я так хотел бы это сделать. Пустыня твое царство. Воцарись в абсолютной пустыни, при мысли о которой, даже самая крепкая воля превращается в прах, который пророки стряхнут с пят своих, покидая наш город.

— Возможно ты прав. А если ты прав, что ты будешь делать?

— Умру в попытке тебе остановить! — возвысил голос человек, ударяя им об своды огромных покоев.

— Умрешь! — Люций залился злобным смехом.

— Как ужасен твой смех… — ухмыльнулся Стратоник, — все твои злодейства я в нем слышу, все загубленные тобою души. Как ты ужасен. Ты поразительно ужасен!

— Хватит ласкать мой слух, — Люций успокоился.

— Тебе не удастся убедить меня в том, что ты движим добром, и что в тебе есть хотя бы крупица добра.

— Мне понадобятся твои усилия, чтобы построить мою статую.

— Скорее я убью себя.

— Скажи, почему ты до сих пор не сбежал?

— У меня не было возможности. Я бы уже давно сбежал от тебя.

— Я мог бы отпустить тебя. Мне на самом деле безразличны твои силы и все силы города. Вы все просто утоните в тех ордах, которые я нашлю на вас, не напрягая чрезмерно своих сил.

— Но никакая армия не поставит нас на колени.

— Однако люди в городе уже ждут наступления нового мира. Ждут, стоя на коленях.

— Как унизительно…

— Нет, в этом нет ничего унизительного. Эти люди все ещё живы, Стратоник, они там, в домах, сжигают последние дрова, чтобы согреться ещё немного в ожидании грядущих морозов.

Стратоник представил себе ледяные трупы, покрытые инеем скульптуры из плоти и крови.

— К чему мне спасать их… — вдруг сказал он.

— Что? — Люций изумился.

— Зачем мне эти люди?

— Разве эти люди не есть твой город, который ты стремишься спасти? — удивление Люция расцвело, заставив его видеть кого-то другого перед собой в этот момент.

— Мой город, это культура, — взгляд префекта ушел в темноту, — Сломленные люди не представляют собой культуры, но только лишь груду искалеченных душ. Не важно, пали они от своей ли слабости или от того, что ты надломил их, дав им образ, перевесивший все те усилия, что составляли их жизнь. Уже и это не важно. Костры погасли. Звезды потухли.

— Так может говорить только человек в глубоком отчаянии.

— Ты не увидишь, как я сломаюсь и стану таким же, — воскликнул Стратоник, — Мой город имеет сердце. И это сердце пока ещё пылает. И ты его не получишь!

— Да, — заулыбался Люций, — этот настрой куда лучше! Так что же ты скажешь о тех людях?

— Мне действительно нечего сказать тебе о них. Но если я останусь жив по окончанию этой войны, то я сделаю все, чтобы сохранить их жизни.

— Пожалуй, это все, что мне хотелось от тебя услышать.

— Ты растворяешь разговор в пустоте, — бросил Стратоник, снимая с себя плащ и направляясь к кровати.

Тем временем Люций направился к выходу.

— Ты сегодня поднял мне настроение, и чтобы сохранить эту искру внутри я вынужден удалиться. Быть может, завтра мы с тобой направимся в низины…

После этих слов демон удалился.