После бала

Правда заключалась в том, что я часто засыпала посреди подобных рассказов, а когда просыпалась, Джоан уже не было рядом – и никакой записки. Правда заключалась в том, что я выбегала из комнаты и натыкалась на расстроенный взгляд Сари, которой тоже не удалось удержать Джоан дома. В этом мы с Сари были похожи. Мы обе не знали, как заставить Джоан остаться.

Тут я поняла, что Сиэла и Дарлин ждут ответа.

– О, – поспешно сказала я, – она только после смерти выспится.

Дарлин выглядела немного испуганной, ее маленькие, жирно подведенные глазки метались туда-сюда между мной и Сиэлой, которая просто посмеялась.

– Как и все мы, – сказала она, изучая свою сигарету.

В поле моего зрения появилась Джоан, которая держала под руку мужчину из Остина, поэтому, болтая с Дарлин и Сиэлой, я краем глаза следила за подругой.

Хотя с момента нашего выпуска прошло почти два года, мы все равно иногда приходили в ламарскую огромную столовую и сидели там с сэндвичами в руках, наблюдая, как Джоан флиртует с каким-нибудь мальчиком из футбольной команды.

Дарлин ушла, и мы с Сиэлой остались вдвоем за большим столом. Вечер кончился, как и всегда: всеобщее внимание было приковано к Джоан. Мужчина из Остина затащил ее на небольшую сцену для кабаре в конце клуба, и она была, очевидно, очень пьяна, возможно, не только пьяна, но все же грациозно двигалась под музыку, вытанцовывая так, будто ее никто не видит. На ней было открытое черное платье, лиф которого перекрещивала белая широкая тесьма. Это делало ее чуть ли не мужеподобной, будто она надела доспехи.

Я обернулась к Сиэле, чтобы сказать ей что-то, но она пялилась на Джоан. Я попыталась понять, на что же она смотрит.

Она была слишком худая – Сиэла заметила то, какой стала Джоан. Она казалась очень хрупкой, с ее крошечными, чуть ли не детскими запястьями; ее талия четко прорисовывалась, будто на ней был корсет. Но я застегивала это платье на Джоан; под ним ничего не было. Джоан больше шел образ Риты Хейворт, чем Вивьен Ли: худоба – это совсем не ее.

Я окинула взглядом толпу: зал был заполнен блестящим обществом, все молодые, кроме богатых мужчин, которые были старше нас на десять-двадцать лет, а некоторые – так и вообще на тридцать. Мужчина из Остина выглядел на сорок с лишним. Я обнаружила, что в этом помещении не было ни одной женщины старше двадцати пяти. Все, кому больше, сидят дома с мужьями и детьми. Я подумала о Рэе и выдохнула с облегчением. Недолго мне осталось торчать в подобных местах.

Все блестящее общество смотрело на Джоан. Все блестящее общество было очаровано. Я дотронулась до плеча Сиэлы и жестом указала на этих людей.

– Они любят ее, – сказала я.

Было сложно не получать удовольствие, не гордиться красотой и обаянием Джоан. Сложно не позлорадствовать тому, как закончилась эта ночь: Сиэла пыталась организовать все для себя, пыталась полностью устранить Джоан, а вот оно как все вышло.

Сиэла повернулась ко мне.

– С ней что-то не так, – сказала она. – Она в беде, Сесе.

«Я знаю», – должна была сказать я. Сиэла на самом деле думала, что я этого не понимаю? Я знала, как много она пьет; это ведь я прятала пустые бутылки в сумку и тайком выносила их из Банки, хотя, конечно, Сари знала, что я делаю.

– Она просто веселится, – сказала я и даже почти поверила себе.

Сиэла улыбнулась, почти ухмыльнулась, хотя это и не было ей свойственно.

– Веселится, – сказала Сиэла. – Ты и вправду так считаешь?

Какую-то секунду Сиэла изучала меня. Я видела, что она не может определиться.

– Да, – решительно ответила я, чтобы положить конец этому разговору.

Вскоре Сиэла уехала, поцеловав меня в каждую щеку, как француженка. Она взглянула на Джоан, которая смеялась с Сэмом возле бара.

– Удачи с ней, – сказала она, – хотя, наверное, удача тебе не нужна.

Она была мне необходима. Вытащить Джоан из клуба, бара или с вечеринки было практически невозможно. Я знала, что Сиэле и всем остальным непонятно, зачем я остаюсь до конца, зачем делаю то, что делаю.

– Бросай ты эту квартиру, – сказала Сиэла, когда Джоан была в Голливуде, а я встретила Рэя. – Выйди замуж. Купи дом. Это неправильно – ждать кого-то, кто может и не вернуться.

Сиэла всегда давала дельные советы. Я пошла к бару.

– Детка, – крикнул мне какой-то мужчина, – детка, иди садись.

Было почти два часа ночи. Алкоголь прекратил на меня действовать. Я хотела домой.

Я села у почти пустой барной стойки рядом с мужчиной из Остина, который, скорее всего, ждал Джоан, чтобы уехать вместе. Он выглядел вполне безобидным. Не знаю, почему я подумала об этом, но, как и любая женщина на земле, я каким-то образом научилась разделять мужчин на опасных и безвредных.

– Джоан, – окликнула я. Она шептала что-то Сэму, заговорщически державшему ее под локоть. Мне стало противно, хотя я прекрасно знала, что именно Джоан сказала бы мне. «Это же мужчины, Сесе. Они животные. Принимай это как комплимент».

А теперь Джоан притворялась, что не слышит меня. Мне повезет, если мы сядем в машину к трем.

– Джоан, – рявкнула я.

Она обернулась и уставилась на меня. Сэм и мужчина из Остина выровняли спины.