После бури

Заслуживал ли он этой жизни? Если его нельзя простить, то можно ли ему… жить? Играть в хоккей? Смеяться. Или быть счастливым, хотя бы на короткий миг. Заслуживает ли он пощады? Справедливо ли это? Правильно ли?

Он не знал. И никогда этого не узнает.

* * *

В ночь на субботу, когда факельные шествия кончились, когда все разошлись по домам и оба города уснули, Маттео нашел в оружейном шкафу соседей три охотничьих ружья. Он искал и патроны, но их нигде не было. Он закрыл шкаф, вылез через окно, побежал домой и, завернув оружие в старые свитера сестры, спрятал в платяном шкафу. Потом поискал в интернете, где бы раздобыть боеприпасы. Но вместо этого попал на форум, где кто-то задал вопрос, не дававший покоя ему самому: «Можно ли убить человека из охотничьего ружья?» Один из первых ответов был анонимный: «Конечно можно, если ты хороший стрелок. Но лучше раздобыть пистолет – из пистолета человека убьет любой дурак. Особенно если после этого хочешь застрелиться сам. Ты этого хочешь?» Маттео не знал. Правда не знал. Хотел ли он этого?

После долгих сомнений он тайком выбрался из дома, зажав сверток под мышкой, и поехал на велосипеде через лес в Хед. Велосипед заносило, он без конца падал, но ни разу не выругался. Ему больше не было больно. Он даже злобы не чувствовал. Его поглотила пустота, пустота теперь была его спасением.

Когда он добрался до Хеда, ноги его едва слушались, но на земле валялись прогоревшие факелы, снег был утоптан, поэтому он больше не падал и крутить педали стало полегче. Добравшись до автосвалки, он увидел, что в вагончиках горит свет, и сразу направился к одному из них и постучал. Открыл бородатый парень лет двадцати. Он не успел ничего сказать, так как голос за спиной у Маттео спросил:

– У нас закрыто, да?

Маттео обернулся и встретился взглядом со Львом. Рядом стояла черно-белая собака, она смотрела на Маттео и нюхала воздух. Стараясь придать голосу твердости, Маттео сказал:

– У меня есть три охотничьих ружья. Вы можете обменять их на пистолет?

Брови Льва сдвинулись, губы сжались в полоску, скулы напряглись.

– Пистолет? Здесь пистолетов нет.

Маттео упорствовал, как ребенок, неспособный осознать всю опасность ситуации.

– Я был на матче! Я видел вас в ледовом дворце! Я видел, у вас был пистолет! Я просто хочу… я тоже хочу купить пистолет! Ну соглашайтесь же! Это очень хорошие ружья!

Лев поправил золотую цепь на шее и задумчиво посмотрел на него.

– Тебе пистолет… зачем? Стрелять в кого-то, да? Плохая идея, мой друг. Очень плохая, малыш, окей? Езжай домой. Ложись спать. Ходи в школу. Живи хорошую жизнь.

Маттео завелся с полоборота:

– НИКАКОЙ Я ВАМ НЕ МАЛЫШ! ВЫ СОГЛАСНЫ НА СДЕЛКУ ИЛИ НЕТ?

Лев был совершенно спокоен, но под его взглядом четырнадцатилетний мальчик попятился и упал, споткнувшись о велосипед.

– Никакой сделки. У нас закрыто, да? – повторил Лев, решительно указав на калитку позади себя и задержав ладонь в воздухе, словно давая понять, что дальше вместо предупреждения последует оплеуха.

Маттео всхлипнул, в отчаянии от собственного бессилия, рывком поднял велосипед и поспешил прочь, но поскользнулся на льду, выронил ружья, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать и не расплакаться. И подумал: если бы не его миссия, он бы убил Льва. Потому что никакой он не малыш. И скоро все это увидят. Но тут он услышал другой голос чуть в стороне, у забора, помоложе, чем голос Льва:

– Эй. Приятель? Поди сюда.

Если Лев не продал бы оружие четырнадцатилетнему ребенку, то не все его подчиненные были столь же щепетильны. Маттео вернулся домой в Бьорнстад, взял в придачу к трем старым ружьям все родительские наличные и свой компьютер и взамен получил пистолет, который вполне мог сгодиться, чтобы начать и довести до конца задуманное.

В субботу рано утром в саду одного из частных домов он нашел мопед, который какой-то избалованный подросток поленился поставить в гараж, несмотря на клятвы, данные родителям. Маттео проник в дом через подвальное окно, прокрался в прихожую и нашел на крючке ключ. Он проехал много десятков километров, в темноте мопед заносило на льду, несколько раз он чудом избежал аварии. Он чуть не погиб. Никто не был так близок к гибели, как он.