После бури

– Я хочу построить здесь ледовый дворец. Небольшой, просто такое место, где можно тренироваться, где можно… проводить время. Мы бы открыли школу катания, собрали малышовую команду, у нас было бы место для дополнительных тренировок. Коммуна хочет построить суперсовременный тренировочный комплекс возле ледового дворца, но я думаю, мы могли бы построить кое-что и тут тоже. Конечно, намного меньше, просто классический… крытый каток. Но на этот раз я внимательно прослежу, чтобы все документы были в порядке. Я попрошу всех своих друзей о помощи. Думаю, у тебя тоже много друзей. В Низине живет много квалифицированных рабочих, правда? Кое-кого и сам знаю. Думаю, они не откажут, если мы их попросим. Мне кажется, мы справимся – ты, я и еще несколько человек. Может быть, в один прекрасный день у Низины будет своя команда? Почему бы нет? Почему бы нам не помечтать об этом? Не знаю… по-твоему, это глупо?

Амат долго стоял молча. Его грудная клетка поднималась и опускалась в такт дыханию. Потом он достал из сумки телефон и направил камеру на гравий.

– Нет. Не глупо.

– Что ты делаешь? – спросил Петер.

– Фотографирую. Чтобы показать избалованным соплякам у меня во дворе, откуда я родом. Через несколько лет, когда они вырастут и у них будет свой ледовый дворец, который они будут воспринимать как нечто само собой разумеющееся…

Амат вдруг стал выше, будто за ночь вытянулся так, что перерос Петера. Петер рассмеялся. Сейчас все это было лишь мечтой. Он даже не знал, смеет ли верить, что сможет ее осуществить. Но Бьорнстад – особенная точка на земле. Потрясающий город. Здесь так много мест с чудны́ми названиями, о происхождении которых уже давно никто не помнит.

Через несколько лет никто и не вспомнит, почему ледовый дворец за многоквартирными домами и гравийным карьером, в самой бедной части города, стали называть собором. Но человек, в чьих мечтах он родился, и мальчик, который однажды забьет свой первый гол в НХЛ, этого не забудут. Через несколько лет этот мальчик появится на телевидении:

«Do you want to say something to everyone watching in your hometown? How do you pronounce it? Bjoernstat?» – спросит его интервьюер по ту сторону Атлантики.

А Амат посмотрит в камеру и ответит: «No. I'm from Sänkan»[14].

102 Лучшие друзья

Пикник, который Мира и Мая устроили в адвокатской конторе, удался на славу, с дурацкими шуточками и беззаботным смехом, но уют был нарушен, когда у входной двери раздались грохот и звон разлетевшихся по полу осколков, а следом череда ругательств, прокатившаяся эхом по всему зданию. Они вскочили и сбежали вниз. На пороге, перед расплывающейся красной лужей, стола Мирина коллега.

– Это было мое ЛУЧШЕЕ вино! – прошипела она. – Какого черта тут такой высокий порог?

– Что ты здесь делаешь? – Мирин голос звучал встревоженно и растерянно одновременно. – Мы же не собирались сегодня работать?

Коллега демонстративно приподняла пакет с тремя уцелевшими бутылками.

– Я и не буду работать. Я прихожу сюда иногда, чтобы побыть одной.

– Ты же вроде… и так одна живешь? – осторожно спросила Мая.

– И что, поэтому я не могу побыть одна? – воскликнула коллега.

Мая засмеялась:

– Можно мне немного вина?

Коллега налила себя и Мае. Мире пришлось воздержаться – она приехала в офис на машине. Сама виновата, сказала коллега. Когда они с Маей прикончили бутылку, Мира тихо спросила:

– Можно я скажу? Я тут… кое о чем подумала.

Коллега и Мая подняли на нее глаза, в которых мерно покачивалось по полбутылки на каждую, и сказали:

– Мм…

Мира говорила медленно, как будто слова хотели сорваться с поводка, а она их не пускала:

– Я говорила с одной девушкой. Немного младше тебя, Мая. Ее зовут Тесс. Она хочет изучать право, и ее мама спросила, можно ли ей будет работать у нас, когда она закончит университет. Я сказала: да, конечно, но я соврала. Потому что Тесс хочет помогать женщинам, которые стали жертвами насилия. Она хочет защищать тех, кому никто не помогает. Хочет бороться за… за…

Мая дотронулась до ее руки.

– За следующую девочку, которая окажется на моем месте, – сказала она.

Мира кивнула, глядя на руку дочери:

– Но мы здесь этим не занимаемся. Больше не занимаемся. Мы теперь работаем ради денег. Ради интересов предпринимателей и больших фирм. И я… больше не хочу это делать.

– Ты о чем вообще? – в ужасе воскликнула коллега.

Мира посмотрела ей в глаза:

– Я люблю тебя. Я не знаю, как бы я ходила на работу, не будь тебя. Но я должна делать что-то… другое. Я отдаю тебе фирму, я перепишу на тебя свою долю, Фрак только что передал нам все дела, связанные со строительством бизнес-парка «Бьорнстад»… Проблем с деньгами у тебя не будет. Обещаю.

– Но ты-то чем займешься? – в замешательстве спросила коллега.

И тут Миру как прорвало: