После бури

– Убить не убьют… – сказал Фролыч, подумав. – Но и не помилуют… Я так полагаю, что судить будут Ваську. Это уж как пить дать.

– А потом?

– А потом, что суд присудит… На каторгу…

Недалеко от поворота на Кижье, где так недавно напугал всех “филин”, ребята, шагавшие впереди, заметили идущего навстречу человека.

– Дядя Фрол, идет кто-то! – шепотом предупредил Карасев.

– Пущай идет!

– Тетя Даша! – скорее догадался, чем узнал Кузя.

Это была она. Поравнявшись и узнав, что лестница обломана, фонарь остался стоять на месте и что все отправились домой, Даша одобрительно кивнула головой и присоединилась к ним.

– Что так долго? – спросил Фролыч.

– Ты же сказал – не торопиться…

Она пошла рядом, умышленно замедляя шаги и удерживая кузнеца за полу.

– Идите, идите, мы догоним, – сказала Дарья ушедшим вперед ребятам, когда те остановились подождать.

Мальчики поняли и пошли не оглядываясь.

– Ну, как? – спросил Фролыч. – Говорила ты им?

– Сказала всё. Погрузились и поехали к Медведю. Инженер велел туда приходить.

– А что с полицией решили делать?

– А нам какая забота! Мы их в шахту не приглашали… Сами полезли, – шутливо ответила она, но сейчас же серьезно добавила: – Дома поговорим.

Валенки у ребят были велики, и ноги заплетались друг за друга. А может быть, в этом виноваты не валенки, а что-то другое? Например, усталость Ребята столько ходили, бегали сегодня, что немудрено и устать. К счастью, дорога шла под гору и не требовалось много усилий. Туловище само стремилось вперед, знай только переставляй ноги.

Кузя чувствовал, как руки, ноги, шея постепенно слабели и начинали хлябать, болтаться. Ощущение было такое, будто в местах сгибов развинтились какие-то скрепляющие винтики. Перед глазами пелена, в ушах вата, а в голове туман, и ни о чем не хотелось ни думать, ни говорить. Тело мальчика клонилось вперед, и он механически передвигал ноги, чтобы не упасть.

– Кузька, ты что? – спросил Карасев, заметив, как тот спотыкается. – Спишь на ходу?

Кузя, не поворачивая головы, пробурчал что-то невразумительное.

“Огарков осталось много. Хватит на завтра”, – все время вертелась мысль в голове у Сени, и он упорно ее отгонял, стараясь сосредоточиться на другом, на настоящем. “Где-то тут под ногами глубоко в подземных коридорах Вася. Что он там делает?” – думал мальчик и никак не мог в это поверить.

Карасев тоже пробовал представить, что делает в эту минуту Вася, но не мог. Воображение его устало, притупилось.

Вот, наконец, и плотина. Скоро дом. За спиной послышался голос Фролыча.

– Значит, утречком приходите!

Ребята остановились. Фролыч с Дарьей уже сворачивали в переулок.

– Ладно! – ответил за всех Карасев, и ребята молча поплелись дальше.

…Костя спал чутко. Не по летам развитый мальчик понимал, что дядя с друзьями отправились на опасное дело, и тревога не покидала его весь вечер. Стукнет ли мороз в углу дома, заскребется ли мышь под печкой, или сам он, во сне передвинув ногой, зашуршит и тотчас же проснется – сами собой откроются глаза, – Костя поднимет голову, прислушается. Что за звук? Не вернулись ли? Через минуту, успокоившись, перевернется на другой бок, закроет глаза и долго не может заснуть.

“Обещались прийти звезду показать и не пришли”, – с обидой думает Костя о своих друзьях, но, по своей доброте, сейчас же находит им оправдание: – Наверно, ушли на копи, замерзли, устали. Завтра придуг”.

Снова приходит сон, и снова малейший шорох будит мальчика. Наконец за стеной послышались долгожданные звуки. Заскрипели полозья, фыркнула лошадь, загудели голоса, и скоро в комнату вошли люди, внеся с улицы вкусный морозный запах, очень похожий на запах свежих огурцов. Костя решил притвориться спящим, но устроился на краю печки так, чтобы все видеть.

Первым в комнату вошел дядя Миша и зажег лампу. Приехавший сегодня товарищ с бородой долго сдирал сосульки, намерзшие на усах. Вместе с ним вошел незнакомый инженер, которого звали Иваном Ивановичем, как потом услышал Костя. Позднее вошел Матвей.

Денисов подошел к Косте и, убедившись, что тот спит, вернулся назад.

– Племяш у меня там спит, – пояснил он вполголоса. – Раздевайтесь, пожалуйста. Я чайку согрею. На дорогу надо согреться.

– Задерживаться долго не следует, – предупредил Иван Иванович. – К утру надо успеть в Губаху.

Расстегнув шубу и не снимая шапки, Иван Иванович сел к столу и задумался. Непомнящий сбросил свой полушубок, стянул валенки и начал перематывать портянки. Денисов возился возле печи, разогревая самовар. Вошел Матвей.

– Дал жеребцу овса. Дорога не малая, – сказал он. – Ага! Нам тоже овес будет… Это хорошо! Об чем загрустил, Иван Иваныч? Теперь все пойдет как по маслу. Опасаться некого.

– Я думаю относительно Зотова. Жаль мне его. Вы только подумайте, товарищи, на что решился этот мальчик! Вот он – настоящий героизм!

– Да, это верно! – подтвердил Непомнящий.

– И наша вина тут большая, – продолжал инженер. – Я, например, никогда себе не прощу, если он погибнет. Я готов на любое безумство, чтобы спасти его.

– А как?