После долго и счастливо

Его лицо белеет. На кухне воцаряется тишина.

— Что? — спрашиваю я, поднимая кусок пиццы и откусывая. Редиска тоскливо смотрит на неё.

— Говоря, что моя работа сводится к моему члену, ты намекаешь, что всё дело в моём эго, Фрейя. Будто я пытаюсь что-то доказать.

— А разве нет?

Он резко выдыхает, будто я врезала ему кулаком в живот.

— Эйден, это была шутка, — которая, как и большинство задевающих шуток, слишком близка к правде. Эго мужчин в их работе всегда казалось мне отравленной потребностью в маскулинном признании.

— Да, я понял, Фрейя, — его голос звучит ровно. — Просто мне это не показалось смешным. Ты знаешь, что работа значит для меня.

— О, мне ли не знать, дорогой. Она была третьей в этом браке с самого Первого Бл*дского Дня.

На его подбородке дёргается мускул.

— Я знаю, что слишком серьёзно отношусь к работе. Я знаю, что зацикливаюсь, ладно? Я и так чувствую себя дерьмово. Мне не нужно, чтобы кто-то заставлял меня чувствовать себя ещё хуже.

Я всплескиваю руками, отчего Редиска дёргается и спрыгивает с моих колен.

— Боже, и мы ещё удивляемся, почему мы не говорили? Стоит мне открыть рот. и я сразу заставляю тебя чувствовать себя дерьмово.

— Бл*дь, — он зажмуривается и делает глубокий вдох. — Ладно. Извини. Давай просто… отложим шутки о работе. И членах. И да, я признаю, что реагирую излишне чувствительно.

Я откусываю агрессивно большой кусок пиццы, жую и глотаю. Эйден открывает коробку, берёт себе ещё кусок и подкладывает пару ложек салата. И наш недавний спутник, неловкое молчание, снова с нами.

Поев ещё немного, я чувствую, что в ушах больше не звенит от обороняющейся злости, и понимаю, что вовсе не помогла нам этой подколкой.

Застонав, я тру лоб.

— Эйден, прости. Я переборщила. Я… я чувствую, будто работа заменила тебе меня, и поэтому подначиваю тебя по этому поводу. Сложно не воспринимать это на свой счёт. Будто ты хочешь работать вместо того чтобы хотеть меня.

Эйден долго смотрит на меня, потом опускает вилку.

— Мне нужно, чтобы ты это поняла.

Он встаёт в пространство между моими ногами, запрокидывает мне голову, чтобы я посмотрела на него, и крепко обхватывает моё лицо ладонями.

— То, как я в последнее время относился к работе, заставило тебя думать, будто ты перестала быть центром моего мира. Это неправильно, и я это исправлю. Потому что ты должна знать, Фрейя: всё, что я делаю — это для тебя. Я хочу дать тебе всё, чего ты заслуживаешь. Я хочу положить мир к твоим ногам.

Я кладу ладони на его запястья, глажу большими пальцами точки, где грохочет его пульс.

— Но я никогда не хотела весь мир, Эйден. Я хотела тебя.

Он смотрит на меня с таким искренним выражением, что моё сердце ноет.

— Хотела? — переспрашивает он. — В прошедшем времени?

Я смаргиваю слёзы. Я вообще не могу понять, чего я хочу, помимо одного — чтобы Эйден понял, чтобы я достучалась до его твёрдой черепушки, потому что если этого не случится, то у нас реально не осталось надежды, и мой муж знает меня намного хуже, чем я когда-то думала.

— Я бы согласилась жить в хлипкой картонной коробке, — говорю я ему сквозь слёзы, сдавившие горло. — Под дерьмовым ветхим мостом, имея лишь ту одежду, что есть на теле, лишь бы с тобой.

Его глаза тускнеют.

— Говоришь как женщина, которая никогда не знала нищеты.

— Да, не знала, — я сглатываю слёзы. — Но в последние шесть месяцев у меня была крыша над головой. У меня была мягкая кровать, отопление, вода и еда в желудке, но я не чувствовала комфорта, тепла и удовлетворения. Я чувствовала себя пустой, замёрзшей и одинокой, потому что тебя не было по-настоящему рядом, Эйден.

Его глаза блестят от непролитых слёз, пока он смотрит на меня.

— Фрейя. Жизнь не так проста.

— Но моя любовь такова, — хрипло говорю я, сжимая его запястья. — И ты не можешь утверждать, будто это не так. Это моё сердце. Я его знаю. Я вижу, что для тебя всё иначе, даже если не понимаю. Так что я говорю тебе прямо сейчас: единственная причина, по которой мне важно это твоё приложение — это то, что оно делает нечто хорошее для других людей, и то, что оно важно для тебя.

— Я никогда не хотела, чтобы ты сделал нас миллионерами. Я не хочу более дорогую одежду или вторую машину. Мне не нужен дом побольше или новый холодильник. Мне нужны объятия, доверие, поцелуи и смех, и то чувство «мы вдвоём против всего мира», которое я прочувствовала до самых костей, когда стояла во дворе дома моих родителей, держала тебя за руку и сказала «Согласна».

Всматриваясь в его глаза, я шепчу:

— Что тебе нужно сильнее этого?

Он хрипло сглатывает.

— Сберечь тебя, а когда появится ребёнок, сберечь его или её. Мне это нужно, Фрейя.

Я провожу ладонями по его рукам.

— Мне лишь хотелось бы, чтобы это не обходилось тебе такой дорогой ценой. Мне хотелось бы, чтобы это не разлучало нас.

Эйден всматривается в мои глаза. Его руки запутываются в моих волосах.