После долго и счастливо

— Это чрезвычайно сложная математика, — говорит он, поправляя очки на переносице. — Скажем так, если бы я мог его монетизировать, то так и сделал бы. Чертовски точное.

Я смотрю на него, сдерживая улыбку.

— Ты такой задрот

— Угу, — он улыбается. — Но и ты тоже.

— Я не такая, как ты. Просто я излишне азартна в викторине «Гонка за лидером».

— Ты? Излишне азартна? — он качает головой. — Ни за что. Ни разу не замечал.

Очередь сдвигается, и перед нами осталась всего одна группа посетителей.

— Прекрати флиртовать со мной. Мне надо выбрать вкусы.

Воцаряется пауза, после чего костяшки пальцев Эйдена вновь скользят по моим.

— Так ты сказала на нашем первом свидании.

Я бегло кошусь на него.

— Да? Как ты это вообще помнишь?

Его глаза удерживают мой взгляд.

— Я помню всё то свидание, Фрейя. На тебе был жёлтый сарафан без бретелек и золотистые сандалии, а ногти на твоих ногах были ярко-розовыми. Твои волосы были распущены сексуальными волнами, а потом ты собрала их в пучок, потому что было очень жарко. И бл*дь, ты была такой красивой, что я едва мог вспомнить собственное имя, что уж говорить о заказе мороженого. Так что я взял…

— Два шарика ванильного, — шепчу я. — Ты сказал, что тебе нравится ванильное.

— Оно неплохое, — говорит он, пока его глаза бродят по моему лицу. — Мне понравилось, что случилось после того, как я заказал ванильное.

Мои щёки заливаются румянцем.

— Я его съела.

— Слизала, — он подавляет улыбку. — Пока твоё шоколадное с арахисовой пастой и солёной карамелью таяло у тебя в руках.

— Так что мы поменялись.

Он кивает.

— А потом поделили пополам. И это ощущалось таким… интимным. Я был на свидании с тобой, Фрейей Бергман, такой сногсшибательной, ослепительной женщиной — страсть и жизненная сила озаряли тебя из столь глубинного места, что я отчаянно желал тебя узнать. Женщину, которая сделала ярко-розовый педикюр, подпевала песням из динамиков на улице и украла моё ванильное мороженое, — он всматривается в мои глаза. — Ты ощущалась как недостающая частица моей жизни.

Мои глаза щиплет от слёз.

— Ч-что… — он откашливается. — Что ты помнишь с того вечера?

Я смотрю на него, воюя с собой, пока его пальцы танцуют по моим ладоням, уговаривая взять его за руку. Наконец, я запускаю ладонь в руку Эйдена. Он сжимает меня будто тисками.

— Я не помню, во что ты был одет, или точную дату того свидания. Я просто помню, как стояла рядом с тобой, смотрела в твои глаза и знала, что я… именно там, где должна быть.

Наши глаза встречаются, и наши пальцы переплетаются меж собой.

— Чего желаете? — спрашивает кассир за стеклом, заставляя нас дёрнуться.

Я смотрю на меня, и меня захватывает нерешительность. Я беспомощно смотрю на Эйдена.

Он улыбается, затем поворачивается к кассиру и говорит:

— Два шарика ванильного в стаканчике, пожалуйста, затем шоколадное с арахисовой пастой и солёной карамелью в вафельном рожке.

Наши пальцы сцепляются ещё крепче, и он тихо говорит мне на ухо:

— По старой памяти.

Глава 10. Фрейя

Плейлист: Billie Eilish — when the party’s over

Уже будучи дома, Эйден благодарит доставщика пиццы. Я ловлю себя на том, что смотрю на волны его тёмных волос, сильные плечи, сужающиеся к талии и округлой крепкой заднице. В моей груди как будто включился блендер, взбивающий острую смесь эмоций — желание, печаль, тоска, страх… Наблюдая за этим мужчиной, который помнит, какое мороженое я заказала и во что была одета на нашем первом свидании, но при этом так скрывает часть себя, что я понятия не имела, что наш фундамент страдал, пока он совсем не обрушился. Мне хочется выбежать из дома, и в то же время хочется забраться к нему на колени и зацеловать до бесчувствия.

Мне кажется, будто я рассыпаюсь на куски.

Держа еду в руке, Эйден ногой закрывает дверь и едва не спотыкается о мою обувь. Он умудряется перепрыгнуть и развернуться, удержавшись на ногах, затем выпрямляется и окидывает меня столь привычным «Поверить не могу, что живу с такой неряхой» взглядом, что это вызывает во мне горько-сладкий укол ностальгии.

— Иисусе, Фрейя. Выплаты по моему страхованию жизни не такие уж хорошие.

Это заставляет меня действительно рассмеяться.

— Всё это часть моего грандиозного плана стать богатой вдовушкой-кошатницей.

Его это тоже смешит.

Пока Эйден кладёт на стол пиццу, я наливаю себе бокал красного вина, не предлагая ему. Эйден редко присоединяется ко мне, и если ему хочется, он сам говорит. Он редко пьёт, обычно лишь по каким-то праздникам, что-то с небольшим градусом, и то он редко допивает до конца. Он говорит, это потому что алкоголь не сочетается с его лекарством от тревожности и вызывает невероятную сонливость, но даже до начала приёма прозака он никогда не пил. У меня всегда складывалось ощущение, что это из-за алкоголизма его отца — как минимум, его мать говорит, что он был алкоголиком. Эйден ничего не помнит об отце. Просто знает достаточно, чтобы не хотеть быть на него похожим.