После долгой зимы (СИ)

Но я все же тяну по экрану в сторону зеленого, мало ли, что случилось. И случилось же, бл***. Не верю своим ушам, когда слышу голос Снежинки в трубке. Девушка напротив открывает рот, чтобы что-то сказать, но я выбрасываю свободную руку и грубо кладу пятерню ей на губы. Слушаю Аду. А она ко мне снова с просьбой, кто бы сомневался. Первый мой порыв — отказать. Хватит. Хватит с меня уже этого однобокого дерьма. Я больше не хочу этих собачьих дел — прибегать, когда позовут. А потом получать пинок под зад. Но слова отказа застревают в горле. Это же Снежинка. Я слышу ее голос и по нему понимаю, что она чем-то взволнована. Возможно, напугана. А мне, несмотря ни на что, все так же хочется оберегать ее. И вся моя решимость сливается в унитаз, я даже, кажется, слышу характерный звук. Не представляю, как выбраться из этого идиотизма.

Брюнетка смотрит на меня непонимающе.

— Извини, ничего не получится, — говорю я ей и начинаю возвращать на место утраченные предметы моего гардероба. — Где выход, ты знаешь.

Разворачиваюсь и ухожу, а вслед мне летят лестные эпитеты и проклятия. О, да, детка, я именно такой, как ты сейчас считаешь. И проклятие у меня уже есть: стараться быть лучше, чем я есть, для одной маленькой испуганной девочки.

Сажусь в свою Камри. Криво усмехаюсь от мысли, что Снежинка уже в который раз обламывает мне секс, и топлю газ в пол.

Подъезжаю к назначенному месту, вижу, как Ада бежит ко мне, пробираясь через сугробы, по бездорожью. В одном платье. В мороз. Твою мать. Закипаю моментально. Приоткрываю окно и закуриваю, чтобы дать себе время сначала разобраться, а потом идти убивать тех, от кого она так бежит. Плюхается на сидение рядом, я сразу свободной рукой прибавляю печку и включаю обогрев сидений.

— Куда едем? — интересуюсь.

— Подальше отсюда, — начинает трястись Снежинка, растирая свои плечи руками.

Одной рукой трогаюсь и разворачиваюсь по направлению обратно в город.

— Я не знаю, как благодарить тебя за то, что снова мне помогаешь. Мне больше обратиться не к кому, — продолжает Ада. — Нет, правда, спасибо тебе огромное.

Лучше тебе и не знать про способы меня отблагодарить, которые бы меня устроили. Фраза про "больше не к кому обратится" вообще царапает больно. Да, определенно, если бы у нее был список, я бы там был на последнем месте.

Докуриваю и закрываю окно, чтобы она, наконец, согрелась.

— Что случилось с твоей курткой? — спрашиваю.

— Так… получилось…, - мнется Ада и я решаю оставить эту тему на потом.

Кручу ручку и нахожу по радио какую-то легкую и ненапряжную музыку. Снежинке, кажется, нравится, она с интересом поглядывает на магнитолу и немного расслабляется на сидении.

Она ничего не объясняет, а я как-то на автомате привожу ее во двор к дому, где она живет. Если подумать, а куда я еще должен был ее отвезти? Глушу мотор, и тут Снежинка издает какой-то странный звук и начинает стремительно сползать вниз по сидению. Смотрю туда же, куда и она до этого, и вижу чуть поодаль на стоянке двух шкафов, в костюмах, но совершенно бандитского вида, бритых под ноль, вылезающих из черного внедорожника. А я-то думал, что такие братки повымирали еще в девяностых. Хотя, может, я не прав и поспешил с выводами только из-за внешности. Но тут Ада шепчет побелевшими губами:

— Быстрее, увези меня отсюда.

Я все так же ничего не понимаю, но снова выполняю ее просьбу. Когда мы достаточно отъезжаем, говорю ей:

— Сядь нормально, Ада, мы уже далеко.

Она нервными движениями снова забирается на сидение и спрашивает:

— Они нас не видели?

— Не думаю. А сейчас ты правда должна мне все рассказать, чтобы я смог помочь тебе и дальше.

Просто катаю нас по улицам, пока Ада сбивчиво рассказывает мне все, что ей пришлось пережить. И слезы не перестают течь из ее глаз. Катаю? Да хрена с два. Я вообще не вижу, куда я еду, не понимаю, как я еще ни во что не въехал, и еще больше не понимаю, как мне не разнести тут все к чертовой матери от того, что я слышу. Меня немного сдерживает только то, что Ада испуганно прерывает рассказ, когда я, не сдерживаясь, матерюсь вслух или стучу кулаком по рулю. И испуганно вжимает голову в плечи. Уговариваю себя, что она и так достаточно испугалась, чтобы еще здесь, сидя со мной в маленьком замкнутом пространстве, видеть мою неконтролируемую агрессию. Но с каждым ее словом мне все труднее и труднее держать себя в руках. А что я еще могу сделать? Подаю ей из бардачка пачку салфеток, вот и вся моя поддержка. После того, как Ада рассказывает события сегодняшнего утра и доходит до нашей встречи, я заруливаю в свой двор. Да, я привез ее к себе домой. Мне нужно знать, что она некоторое время сможет побыть в безопасности, пока я пойду от души колотить грушу в тренажерном зале, на который стабильно нахожу время два раза в неделю. Потому что те решения, которые надо принять касательно всей этой ситуации, должны приниматься на холодную голову, а она у меня сейчас нифига не холодная! Неконтролируемая ярость пожирает изнутри, и я считаю, что правильнее будет изолировать себя от Ады, чем снова напугать ее.