После долгой зимы (СИ)

— Тебе лучше? — спрашивает Егор после пары минут молчания.

Киваю.

— Тогда я поеду, больше не буду тебя нервировать своим присутствием. И себя мучать, — последнюю фразу как-то совсем глухо давит сквозь зубы.

Смотрю в его глаза раненого зверя и не нахожу слов. Хлопок двери. Рев мотора. И я съезжаю по стене на пол прямо там, где стояла. Опускаю голову к коленям. Слезы стекают по крыльям носа, теряясь в колготках и платье. Я снова не нашла в себе сил рассказать ему, что я пережила.

И я снова все испортила.

Ада

Утром мне стало сложно заставить себя открыть глаза. По ночам мне начала сниться моя такая реалистичная жизнь, какой бы она могла быть, если бы не мои призраки прошлого. Я могла спать и наблюдать за своей выдуманной жизнью рекордное количество времени. Встать меня заставлял только дикий холод в доме, от которого не спасало теплое одеяло. Встав же, вспоминала, что и в реальном мире меня ждут дела. За эти по новой две недели одиночества я поднялась еще на какую-то ступеньку выше. Я провожу много времени за пошивом простеньких в исполнении бюстье и решаю создать для такого вида моих работ отдельную группу с рекламой в уже существующей. Считаю, что им не место среди игрушек и домашнего декора. И, что удивительно, но и эти мои творения получают отклик. Весь мой обычный стол и рабочий стол ноутбука завалены бумажными и электронными эскизами, я каждый день сгребаю с пола возле швейной машинки целый ворох обрезков всяких ниток, тканей и ленточек, искалываю все пальцы и переутомляю глаза, но кто бы знал, как мне нравится смотреть на конечный результат своих творений. Это все, без сомнений, того стоит.

Во вторник на телефон приходит уведомление о готовности карты, а в среду я уже тороплюсь на почту. Это крошечное деревянное здание с чуть покосившейся крышей и большим ящиком для писем. Знакомлюсь там с милой работницей Евгенией Васильевной, которая уже на пенсии, но все еще подрабатывает на почте три дня в неделю. Она охает и ахает, зачем я пришла сама, если в течение пары дней всю почту бы разнесли по ящикам. А я так спешила, чтобы воплотить свою идею в жизнь, что и не подумала об этом. Получаю конверт с картой, бланк с реквизитами и спешу домой порадовать свою скромную аудиторию, что теперь у меня можно что-то заказать. И принимаю несколько заказов уже в ближайшие пару дней. Тружусь над ними, не покладая рук, хожу отправлять на почту и получаю первые деньги на карту. Решаю наведаться еще и в местный магазин. Это здание чуть больше, чем почта, но все равно на немногочисленных полках только самые скромные товары, ни в какое сравнение с супермаркетом, который я уже видела. Там знакомлюсь с продавщицей, которая требует называть ее просто Клавой, веселой дородной женщиной лет сорока с небольшим, и с Иваном, мужчиной средних лет, который подрабатывает тут грузчиком. Покупаю всего лишь бутылку молока, потому что финансы мои еще очень скромны, но кто бы знал, сколько во мне восторга, когда я переступаю порог магазина, с какой гордостью я несу эту бутылку молока. Это первое, что я купила самостоятельно, на свои заработанные деньги. Впервые в жизни. Еще какое-то время захлебываюсь от эмоций.

Иногда в ленте мне попадаются фотографии, на которых друзья отметили Егора. Я внутренне поджимаюсь и всегда готовлюсь увидеть его развлекающимся в каком-нибудь приятном месте в компании красивых девушек. Но вижу всегда только в потертой форме за работой в сервисе. Один ли, хмуря брови, сосредоточенно монтирует что-то, или довольно улыбается в компании коллег, стоя над очередным возвращенным к жизни металлическим пациентом, делая рекламу. Не знаю, нет ли у него других времяпровождений, или такие фотографии просто не публикуются. Сам Егор ничего нового на своей странице не выкладывает. Но мне хочется верить, что все же первое.

Егор

Мне снова дерьмово, хоть волком вой. Гружу себя работой, благо, она есть. Потому что по остальным фронтам какой-то полный мрак.

Виктор и Валерий Николаевич пока что никаких утешительных новостей не приносят. Точнее, нет вообще никаких новостей. Никто пока на крючок не клюет, и дело никак не продвигается. Некоторая информация все же появилась. Например, меня радует, что это дело, как оказалось, как-то цепляет прошлое Виктора, в личные подробности меня не посвятили, но это значит, что он будет работать усерднее, преследуя свой интерес. Мне это на руку, мне лишь бы по Аде вопрос был закрыт. Еще узнали, что Семен и правда остался должен много денег каким-то влиятельным людям за возможность расширить и держать общину на плаву, потому что она существует себе в убыток. И, кажется, авария, которая привела к его смерти, может оказаться не такой уж случайной, но тут уже за дело берется их друг из следственного комитета. Но эту информацию еще нужно как-то использовать. Найти всех причастных и вывести их на чистую воду, а с этим пока туго. Это те общие положения, что я смог узнать и переварить, не являясь основным участником процесса, но регулярно проявляя интерес.